Отпуск с убийцей
Шрифт:
— И все?
— Конечно все. Да и какое мое дело?! Если во все глупости вникать.
— Глупости, тоже мне!.. Все нынче важно! Ладно, - произнес утомленно Афонов.
– На сегодня, пожалуй, довольно. Отложим? Ужинать пора, и вообще.
Невский мигом встрепенулся.
— Нет-нет, я прошу у вас минутку!
– возразил он.
– У меня еще один вопрос.
Майор, уже было приготовившийся встать из-за стола, смиренно подпер рукою щеку.
— Вот не надоедает людям!..
– пробурчал Куплетов.
— Так в котором часу вы закончили игру?
–
– Только не прикидывайтесь, будто ничего не помните.
— А я действительно не помню! Хоть златые горы посулите - ничего не вспомню!
– простонал Куплетов.
– Вы можете поверить? Я же был пьян - мне много-то особо и не надо!.. Оттого, наверное, и проигрался, что под конец ничего не соображал. Потом, кажется, уснул, эдак изрядно. Или все не так?.. Вот черт, совершенно не помню! Форменный склероз. Да что вы пристали ко мне?! Душу выверни вам наизнанку. Я, что ль, убивал?!
— Вы на улице были?
– терпеливо спросил Невский.
— Когда?
— В эту, последнюю ночь. Я понимаю: от двери и до двери - два шага. Но никуда надолго не отлучались, а, Савва Иннокентьевич? После игры или во время? Антракта никакого не было?
— Ну, я же русским языком вам объяснил: не помню!
– горестно сказал Куплетов.
– Что я на улице забыл?! Там расстояние-то - переплюнуть можно, метров тридцать. Туда - обратно. Только и всего.
— Да если б так!.. Когда вы возвратились утром, пиджак и брюки на вас были насквозь мокрые.
— Насквозь? Совершенно верно - дождь-то шел. Я его, правда, не заметил, но он - шел, это я по лужам потом определил. Такой хороший, сильный дождь. А я ведь без куртки. Хотя.
– Куплетов вдруг умолк.
— Да-да, продолжайте!
– подбодрил Невский, делая непроницаемое лицо.
Афонов заинтересованно хмыкнул.
— Теперь припоминаю, - коротко кивнул Куплетов.
– Конечно! Я про куртку совсем позабыл и от Вани Турусова ушел без нее. А ближе к обеду, пока я еще спал, кто-то заглянул ко мне в комнату и куртку принес. Может, сам Ваня, а может, кто другой, из наших. Я спросонья и не обратил внимания. Только, когда уже встал, смотрю: куртка - на спинке стула. Само собой, влажная.
— Между прочим, - скептически произнес Невский, - вот вы уверяете, будто ничегошеньки не помните - настолько пьяны были. А когда мы с вами поутру беседовали, вы очень даже связно говорили. Чувствовалось, разумеется, что вы навеселе, но в общем - в меру. Никакой потери памяти я не заметил. Вы даже шутили, язвили, пытались поучать.
— Во-первых, я до этого поспал немного, так что чуточку пришел в себя. А во-вторых. Филологический автопилот, Михаил Викторович, потрясающая штука! Я даже в стельку пьяный на любую тему говорить могу. Правда, потом и слова вспомнить не сумею. Но вы будете довольны мной как собеседником - на всю оставшуюся жизнь!..
— При этом вы способны наболтать и много лишнего, а, Савва Иннокентьевич?
— Не знаю. Вам решать. И если что не так - казните, я готов!..
Куплетов заложил ногу за ногу и крепко сцепил пальцы на коленке.
Вид у него был виновато-обреченный.
Невский удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
— У меня покуда все, - сказал он.
— Да уж, вот ведь как все. незаметно повернулось.
– то ли сокрушаясь, то ли, напротив, одобряя, негромко произнес Афонов.
– Прямо все с ног на голову.
— Это вы о чем?
– не понял Невский.
— Да вестимо: наш допрос!.. Как ловко вы перехватили инициативу! Я и не заметил совершенно - а уж на вторых ролях. И словно следствие веду совсем не я.
Хоть и возник меж ними как бы некий тайный уговор, а все же, судя по всему, майор ревниво относился к всяческим успехам Невского - пусть даже чисто символическим до времени, сугубо внешним.
Паритет, конечно, вещь хорошая, но о субординации, особенно в таком вот щекотливом деле, тоже некрасиво забывать. Поблажка - это ведь не узаконенный альянс, тут можно все переиграть в момент.
Субординация.
Майор ее ценил - как видно, от души, принципиально, и за здорово живешь, без крайней надобности, поступаться эдакой святыней не хотел, да и, пожалуй что, не смел, предпочитая разные окольные пути.
— Честное слово, не хотел обидеть вас, - примирительно улыбнулся Невский.
– Как-то так, само собою. И, заметьте, разговор небесполезный для всех нас.
— Особенно, я думаю, - для вас, - парировал Афонов.
– Да уж ладно, не берите в голову, как говорят. Я, в общем-то, не обижаюсь. Так, подметил между делом. Вы, Михаил Викторович, энергичный человек, дотошный, и вам спасибо за подмогу. Но улика-то - осталась! Ножичек-то, а?
Почувствовав из этой легкой перепалки, что не все так ладно в данном милицейском королевстве и не столь уж безмятежны отношения между Невским и Афоновым, Куплетов тотчас же насторожился, силясь уловить какой-то смысл в прозвучавших подозрительных намеках.
Невский разочарованно пожал плечами:
— В конце концов, я действительно уеду сейчас в санаторий - и возитесь со своей уликой, если больше вас ничто уже не интересует!.. Как подсказывает совесть.
— Ну, при чем тут совесть, чудак-человек?!
– поморщился Афонов.
– В санаторий вы, естественно, вернетесь, и никто не держит вас - пока!.. Но мы и вправду не располагаем более значительными фактами.
— А отпечатки на полу?
— Они важны, никто не спорит. Было бы смешно. Но - нож!.. Орудие, не что-нибудь! Поэтому нам нужно помогать друг другу, чтобы снять проблему, чтобы как-то все распутать. Вы содействуете нам, мы - помогаем вам. Нормально! Да вот только. мягче надо. Ни к чему уж так-то - показно, рисуясь. Будто никого и нет поблизости. кто мог бы - сам.
— Я понял вас. Наверное, вы правы, - сухо отозвался Невский.
– Буду впредь молчать.
— Ну, так ведь тоже, знаете, не стоит, - укоризненно сказал майор. Еще не хватало, чтоб мы начали копить обиды. А зачем? Считайте, что я это не всерьез, шутя. Манера, понимаете, такая.