Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Валет, чего к человеку приколупался, — уже заплетающимся языком промямлил Борода. — Отлетную выпить уже нельзя? Я, может, его морду больше никогда в жизни не увижу, — смахнул слезу турок-месхетинец.
— Ты, братуха, прилетай к нам. К белым медведям. У нас такая красотища, — Вася нежно, как медведица медвежонка, обнял турка-месхетинца.
— А что, и прилечу…
— Ну все, пацаны и пацанки, я пошел. — Северофлотец бодро поднял свой квадратный видавший виды чемодан и направился к турникету.
Валет, Элеонора и Борода наблюдали за ним, пока широкая спина Васи не скрылась в терминале.
— Как такого самолеты поднимают? — восхищенно сказал Борода.
Валет перехватил взгляд Светки — печальный и прощальный. Через пропускной пункт проходили полковник Анатолий Герасимович Федюшкин, старший лейтенант Игорь Васильевич Стрельников, Светка и Ленка. Последняя помахала рукой Валету, Элеоноре и Бороде, а полковник Федюшкин буркнул своей дочке:
— Проходи уже.
Авиалайнер мерно гудел. За иллюминатором проплывали морское побережье, изломы гор и изумрудная акватория Грин-каньона…
— Папа, так ты у меня тоже, получается, герой. Такую успешную операцию провернул. Тридцать девушек из сексуального рабства вызволил, — балаболила Светка, — награду получишь.
— Если правильно все преподнести, то благодарность от города и области обеспечена, дойдет до Москвы — могут и генерала дать, — наклонившись к дочери, тихо сказал полковник Федюшкин.
— И сколько ты потратил, из личных? — приставала Светка.
— Ерунда, дочка. Генеральские погоны стоят дороже.
— Ну все-таки? — не унималась Светка.
— Перестань лезть не в свои дела, — проворчал Анатолий Герасимович.
— А вдруг я сейчас прилетаю домой, а моей квартиры нет, машины нет, коттеджа нашего нет?
— Успокойся! Все есть. И еще будет, — полковник Федюшин перешел на шепот: — Слушай, дело к тебе есть. На психологическую реабилитацию этих несчастных надо деньги собрать. Думаю, мэр поможет, область подкинет, да и бизнес в стороне не останется. Дело ведь общественной важности. Ты и Ленка, как пострадавшие, раскрутите кампанию в прессе, организуем фонд помощи жертвам сексуального рабства. Сама заработаешь на хорошем предприятии. И я помогу. Надо же бороться с трафиком женщин.
— Блин, папа, какой ты у меня классный! — Светка взяла Анатолия Герасимович за руку.
Девушки — бывшие секс-рабыни — во время полета не пели, не болтали, если выпивали, то тихо и молча, и ни с кем своими историями не делились. Сам перелет для них тянулся долго. Девушки считали часы и минуты, когда же вернутся домой, и многие опасались этого возвращения. Как к ним отнесутся родные и близкие, если узнают подробности их пребывания в Турции?
По Кактусовой улице в Сиде Валет нес на руках смеющуюся Элеонору. Он только что рассказал ей старый анекдот:
— «Жизнь — сплошной обман», — сказал ежик, слезая с кактуса.
Она прыснула со смеху. А он подхватил ее на руки и понес к пляжу.
За ними шли Борода и Катька. Она не полетела домой, да и возвращаться в свою старую жизнь не хотела. Провожать подруг по несчастью не пошла. Многие смотрели бы на нее с жалостью, ведь ей досталось больше, чем другим.
А Бороде Катька понравилась. Девчонка смазливая, и чувствуется, что добрая сердцем. И он сам, если чубчик отпустит, тоже ничего себе, вполне приемлемой наружности. А надо — то и пить будет в меру, и только по праздникам. Главное, что? Главное, чтобы души совпали. Они шли за влюбленными Валентином и Элеонорой, радовались за них и немного завидовали. Вдруг Борода взял Катьку за руку.
— Не надо, — тихо сказала та. — Я же… была там… Тебе не противно?
— Что? — не понял вопроса Борода.
Тогда Катька сама чуть сильнее сжала руку этому горячему южному парню.
А Валет, не чуя усталости, нес на руках Элеонору к морю.
— Какая любовь! — глядя на них, шептала Катька. — Какая любовь… Сумасшедшая просто.