ОТРАВА С ПРИВКУСОМ ДЗЕН
Шрифт:
– Это я в восторге! ( Голос Щюрика задребезжал, как дюралевый бак. ) Кому он больше мешал, мне или твоему генералу с его сыночком-аспирантом? И кому из нас с тобой лишние звезды на погонах понадобились?
– Хватит ветры пускать, – злобно сказал Неживой. – Ты, вообще, думай, когда свой рот опорожняешь.
Он выразительно постучал пальцем по микрофону.
– А тебе что, так трудно было догадаться, где Клочкова искать?! – напомнил Щюрик.
Офицер нехорошо усмехнулся.
– Зачем искать? Может,
Друзья долго молчали.
– Опять шутка? – бросил Щюрик в пустоту.
На том конце, зажав трубку ладонью, неразборчиво общались. Наконец пустота откликнулась:
– Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется. Еще Чехов сказал. Мне тут подсказывают, что это не я тебе, а ты мне должен пиво проставить.
– С какой стати?
– На всякий случай. Я, вот, с Клочковым полночи нянчился и почти поверил, что ему каюк настает. Чуть у самого башня не рухнула. Ё-моё, думаю, как же так… А потом эксперт позвонил, мозги мне поправил. Так что есть вопрос. Клиент точно сам по себе откинулся? Твердым предметом к его голове не прикладывались?
– Такому приложишь, как же.
– Мы к вам едем, – принял решение майор. – Вызывайте «скорую» и ничего не трогайте… Эх, жалко дурака. Дим А с, мастер хренов. Нет, ну что за дурак!.. – подытожил он с искренней обидой.
На том и расстались.
– У клиента третий глаз на затылке, – всхлипнул Щюрик – уже в короткие гудки.
Его сильно трясло: он влез в брюки, в шерстяную рубашку, и все равно не помогало. А еще он смешно хромал на обе ноги сразу. Идея Шакировна, наоборот, держалась исключительно спокойно.
– Есть новости? – осторожно спросила она, выждав минуту.
– Неживой говорит – не было никакого яду.
– А что за генерал?
– Какой-то его начальник. У сына этого генерала проблемы с диссертацией, потому что Русских оппонентом был. Ой, да не хочу я о них о всех говорить…
– Александр, у меня ни с кем ничего не было, – бросила женщина в воздух словно бы невзначай. – Ни с Гаврилычем, ни с этим, с каратистом твоим…
Муж как бы не услышал.
– Не травил я никого, – сказал он невпопад. – Не травил, понимаешь?
Разговор забуксовал. Супруги Барские проследовали на кухню: мужчина – первый, женщина – вторая. Некоторое время они разглядывали труп. Мой труп…
– Какого черта он подумал, что концы отдает? – то ли спросил Щюрик непонятно кого, то ли просто удивился. – Отчего он, вообще, умер, если не от яда?
Из спальни пришли звуки. Кто-то кидал пивные пробки в бельевой бак.
– Леонид! – крикнул отец, мгновенно вернувшись в свою реальность. – Сиди, где сидел, никуда не ходи!
Звуки кончились.
Тогда глава семьи, стараясь не коснуться мертвеца, гадливо поднял с пола записную книжку. Раскрыл наугад и зачем-то прочитал вслух:
«Есть ли я? Есть. Есть ли я вне вашего восприятия? Я только там и есть».
– Что это? – безразлично поинтересовалась женщина.
– Цитатник, – ответил Щюрик, отчего-то возбудившись. – Вот, слушай…
«Эта книга – не этап моего развития, но выражение благодарности людям за возможность ее написания».
– Я имела в виду – откуда цитаты?
– Не знаю и знать не хочу! – взвизгнул мужчина, замахал руками, чуть ли не запрыгал на месте, потеряв над собой контроль. Его уродливое лицо стало в этот момент просто страшным.
Чувства освобожденного заложника наконец нашли хоть какой-то выход!
С явным наслаждением перешагнув через труп, он оказался возле газовой плиты. Запалил конфорку и сунул бумажный трофей в синее пламя. Записная книжка погибать не желала, занималась огнем неохотно, и пришлось сначала содрать с нее обложку, а потом, перекладывая горящий брикет из руки в руку, медленно поворачивать ее и стряхивать пепел в сковородку. На изнаночной стороне обложки выделялась одна-единственная запись, исполненная крупными буквами:
«ВСЁ В ВАШИХ ВОЗМОЖНОСТЯХ, ЛЮДИ».
– Из-за этой лжи, – сказал Щюрик с ожесточением, – хорошие учителя и становятся шизофрениками. Или, наоборот, шизофреники становятся учителями…
Когда с жертвоприношением было покончено, когда не осталось в сковороде ничего, кроме пепла, заговорила Идея Шакировна:
– Странно. В том, что ты прочитал, нет ни намека на агрессию. И на ложь это не похоже… Хотя, какой-нибудь придурок даже из Толкового словаря сделает себе цитатник, мудрости которого будет поклоняться, как Корану. Дело не в придурках и не в их цитатниках. Есть люди, которым нужно постоянно получать подтверждение, что они все ближе и ближе к своему супер-высшему смыслу. Но силы человека ограничены. Вот и гробят они себя, когда доходят до предела физических возможностей.
(Мудрая восточная женщина, думаю я… Спасибо тебе. Спасибо за понимание…)
– Ты это к чему? – с подозрением спросил муж.
– К чему? На твой вопрос отвечаю. От чего этот каратист подох, если его никто не травил? ( Она ткнула мое тело босой ногой. ) Переоценил себя. Видела я в токсикологии таких сильных парней. Почему-то особенно много их попадается как раз среди спортсменов. А их кумир, Брюс Ли, умер, кстати говоря, от простого аспирина, который ему подсунули сердобольные киношники.
– Ну и плевать. Звоним в «скорую»?
– Может, еще и первую помощь окажем?
– Неживой сказал, вызывайте «скорую».
– Делай, что хочешь…
Странное отчуждение разрасталось, налипало, как снежный ком. Снег – в мае? Недоверие принесло с собой мороз и пургу – тотальное недоверие, которому хозяева случайно распахнули дверь квартиры. Это была чужая Карма…
И тогда Идея Шакировна остановила всё.
Она остановила мужа, суетящегося возле телефона, взяла его за плечи, повернула к себе, встряхнула.