Отравленная страсть
Шрифт:
Вслед за медленным поворотом головы глаза Евтушенко загорались.
– Я только очки надену, – согласился он.
В определении Коэффициента Женской Красоты города самое увлекательное – это процесс подсчета.
Не помню, у кого из нас первого родилась эта мысль. Скорее всего, идея была моя, а Сашка придал расчету матемагическую строгость. Когда мы только приехали из Приозерска в Ленинск, в общежитии часто возникали споры: в каком городе девушки красивее? Почти каждый из студентов убеждал, что уж в его-то городе все девушки просто конфетки,
– Киноактрису Алферову знаешь? – кричал очередной спорщик. – Так вот, на нее у нас бы просто не взглянули. В толпе бы затерялась!
– Да что твоя Алферова! – запальчиво отвечал другой. – У нас в школе были такие девушки, что у-у-у…!
Протяжное «у» звучало убедительно. И местный патриотизм – похвальное чувство. Но требовался объективный критерий для решения проблемы.
– Нужен числовой параметр, – предложил я. – Предлагаю его назвать: Коэффициент красоты города!
– Женской красоты, – поправил кто-то.
– Согласен. Пусть будет Коэффициент Женской Красоты города. Сокращенно – КЖК.
– А как его определить?
– Надо взять случайную выборку женщин, – вступил в разговор Евтушенко, – и подсчитать, какой процент из них – красивые.
– А как определить, кто красивая, а кто – нет?
– Да, как посчитать?
И тут у Сашки родилась гениальная мысль.
– Все очень просто, – спокойно изрек он. – Если появляется желание трахнуть – значит, красивая.
Все затихли. Каждый перебирал в памяти образы знакомых девушек и прикидывал, как работает критерий.
– А что, неплохая идея.
– Хитро.
– Это логично, – подытожил я.
Вскоре было решено, что для расчета берутся женщины от пятнадцати до сорока пяти лет. Объем выборки должен быть не меньше ста персон. Для объективности лучше всего проводить исследование на типичной улице в утреннее или вечернее время, когда все спешат на учебу или работу либо возвращаются домой. Слишком позднее время, а также улицы в непосредственной близости от учебных заведений исключаются. Там больше молодежи, что, естественно, приведет к завышенной оценке.
Когда критерий был сформулирован, все посмотрели на часы. Наша общага располагалась на самой обычной улице, и время было подходящим.
– Приступим? – предложил я.
Несколько человек вывалили на улицу и пристроились на ступеньках. Теоретическая фаза перешла в экспериментальную. Четыре пары глаз внимательно провожали всех женщин. Один загибал пальцы, другой шевелил губами, я ломал тонкую веточку и раскладывал щепки на две кучки. Хочу – направо, не хочу – налево.
Из общежития вышла Селютина, наша сокурсница, с крупной, но правильной фигурой и вечно румяными щечками. Она сбежала по ступенькам. Наши глаза суммарным усилием давили ей на выступающую часть ниже поясницы. Селютина обернулась, поежилась. Рука одернула юбку, другая ладошка отряхнула подол. Я отложил щепку в правую кучку, кто-то загнул палец.
Минут через десять Селютина вернулась с батоном хлеба.
– Чего вы тут делаете? – подозрительно оглядела она нашу молчаливую компанию.
– Проходи, Селютина, проходи… Не мешай… Ты уже подсчитана, – ответили в разнобой несколько голосов.
– Что, что? – наступала Селютина.
В дверях показалась комендант общежития Серафима. Строгий взгляд из-под очков в золоченой оправе окинул собравшихся.
– До свидания, – процедила она.
Мы дружно издали свистящие звуки «сви-идань» и затрясли головами. Подкованные каблуки под толстыми лодыжками застучали по каменным ступенькам.
– Сколько ей лет? – шепотом спросил я Селютину.
– А тебе зачем?
– Научный эксперимент, – важно заявил я.
– Сорок пять, – быстро ответила она, потом спохватилась: – Какой еще эксперимент?
– Ухудшает КЖК, – вздохнул я и положил палочку в левую кучку.
– Какой эксперимент? – не унималась Селютина.
– Не мешайте работать, барышня.
– Вы чего это тут на всех пялитесь?
– Да отстань ты! – Что?
Селютина размахивала авоськой с батоном в непосредственной близости от горок из щепок. Данные первого эксперимента оказались под угрозой.
– Ребята, заканчиваем! Достаточно, – скомандовал я, заслоняя результаты научных исследований.
Как ни странно, итог у всех четырех человек были схожим. Это подтвердило правильность выработанного критерия. Мы быстро подсчитали средний КЖК – 36 %. Потом, когда мы провели подобные расчеты в других городах, оказалось, что это очень приличный показатель.
С тех пор, особенно после каникул, в общаге можно было услышать подобные разговоры:
– Ну, был я в ***. Экскурсовод достопримечательности показывает, а я КЖК считаю. И что! Всего шестнадцать процентов! Нет, пацаны, туда ездить не стоит.
– А вот у меня в **** полтинник получился. Пятьдесят процентов!
– Это ты как считал?
– После дня рождения у приятеля на бульвар вывалили…
– Не-е, не пойдет! Данные некорректны! КЖК определяется только на трезвую голову.
В один из первых дней после приезда в Горький мы с Сашей Евтушенко уже провели подсчет местного КЖК. Тогда мы сидели по обеим сторонам лестницы, спускающейся от памятника Чкалову к берегу Волги. Праздно шатающаяся толпа дала результат 28 %. Вполне нормальный показатель, решили мы. Сейчас на пляже я предложил его перепроверить. Главной целью было отвлечь друга от невеселых мыслей, связанных с трупом и милицией.
Для лучшей выборки мы оставили на время наших спутниц и отправились бродить по пляжу. Со скучающим видом мы продвигались среди обнаженных тел, бросая изучающие взгляды на женские прелести.
– Ну что? – спросил я Сашку, когда мы плюхнулись на песок, обойдя почти весь пляж.
– Двадцать один из ста, – устало ответил он.
– У меня двадцать три. Итого, в среднем, двадцать два. Меньше, чем на Чкаловской лестнице.
– И заметь, молодежи здесь значительно больше.
– А результат меньше.