Отравленная страсть

Бакшеев Сергей

Вот, что называется, язык без костей! Мелет всякую чушь, а Воронина уже ушки навострила. Дверь тем временем бесцеремонно распахнулась, в комнату ворвалась Ирина Глебова.

– Заколов, ты мне нужен, – затараторила она с порога, не обращая ни на кого внимания.

Карпова скромно остановилась в дверях. В руках у нее ничего не было, и это меня успокоило. А Ирина продолжала сбивчиво объяснять:

– Я вчера с пляжа поехала одна. Вот дура-то была! А машин уже много, все шныряют из ряда в ряд. Я растерялась, шарахнулась на повороте и задела железное ограждение, крыло ободрала. Так расстроилась, ужас! Руки задрожали, колени тоже, дальше ехать не могу. Кое-как на обочину съехала и оставила машину там. Хотела на пляж, за тобой… Но подумала, что вы могли уйти. Добралась домой, поплакала, а ночью глаз не могла сомкнуть. Вдруг машину к утру угонят? Хорошо, мамы не было, она бы с ума сошла. Утром вернулась на ту улицу – машина стоит. Какое счастье! Я сразу за тобой. Не могу одна ездить. Рано еще, опыта маловато. Поможешь?

По мере путаной речи нервная оторопь в ее глазах сменилась на жалобный просительный взгляд. Передо мной стояла не преподаватель университета, а растерянная девчонка в летнем платье, которой срочно требовалась поддержка. Чем-то она похожа на свою маму, пока не выговорится, на других внимания не обращает.

– Сильно машину помяла?

– Поцарапала, – горестно вздохнула Ирина, озираясь на незнакомых людей.

– Поехали посмотрим. Горе ты мое.

– Постойте, постойте! – вмешалась Воронина.

– А вы разве еще не закончили? – спросил я. Следователь, как полагается, проигнорировала чужой вопрос и задала свой:

– Вы Ирина Глебова, владелица той самой белой «Волги»? – Ирина испуганно кивнула, Воронина продолжала наседать: – Осмотреть машину – хорошая идея. Я, признаться, хотела это осуществить с самого утра, но не обнаружила «Волгу» около вашего дома. А она, оказывается, в другом месте стоит.

Видя недоумение в глазах Глебовой, Воронина хлопнула корочками удостоверения, представилась:

– Следователь районной прокуратуры Татьяна Витальевна Воронина. Мы сейчас съездим к вашей «Волге» и вместе все осмотрим. Заколов поедет с нами.

При слове «прокуратура» в глазах Ирины я заметил испуг и, как мог, попытался успокоить:

– Все нормально. Работа у них такая – все проверять и всех подозревать.

– В чем подозревать?

– Ты представляешь, в убийстве. Точнее, в отравлении. Глебова вздрогнула.

– Да ты не волнуйся! Я ни при чем. Целый час у нас искали, а чего неясно.

– А я… Почему проверяют мою машину?

– И ты ни при чем. Я же говорю, работа у них такая.

– Хватит разглагольствовать! Выезжаем! – скомандовала Воронина. – Николай!

Ее коллега скептически скривился. Видимо, он не разделял энтузиазма Ворониной. Глебова выглядела подавленной.

– Да. А это надо? – растерянно произнесла она. Воронина не удосужилась ответить, а лишь показала на дверь.

Выходя из комнаты, я приобнял Ирину за плечи. Это получилось естественно, слишком жалостно она выглядела. Карпова фыркнула и гордо удалилась. Так мы и спустились по лестнице. И только на улице Ирина успокоилась, мягко сняла мою руку с плеча и зажала в потной ладошке. Мы шли, как школьники на линейку: мальчик-девочка, держащиеся за руки. А спереди и сзади нас вели «преподаватели»: Воронина и Николай.

Теперь я точно понял, кого напоминает следователь прокуратуры. И невыразительной одеждой, и строгостью взгляда, и постоянными вопросами она походила на школьную учительницу. Я шепнул об этом Ирине.

И тут же последовал окрик Ворониной:

– Не шептаться!

Мы дружно рассмеялись, но под строгим взглядом следователя с усилием подавили смешинки. Дальше топали молча. Иногда я ловил на себе задумчивый взгляд Ирины, поворачивал голову, наши глаза встречались. Мгновенно вспыхивали огоньки игривости. Она неизменно пшикала, поджав губы, и медленно опускала лицо.

К Ириной машине ехали на «Жигулях» первой модели. За рулем была Воронина. Судя по всему, это был ее личный автомобиль.

Царапина на крыле «Волги» оказалась небольшой.

– Замажем «Мовилем», чтобы не ржавело, и будешь ездить, – решил я. – Поцарапанная машина меньше бросается в глаза угонщикам. А подкрасить можно будет и потом.

– Да, – согласился Николай, деловито склонившись над крылом. Потом завистливо обошел новенький автомобиль: – И зачем бабы за руль лезут?

Воронина одернула его:

– Ты лучше внутри все осмотри.

Он вздохнул, открыл все двери и багажник, приступил к осмотру. Воронина то следила за мной и Глебовой, пытаясь уловить тайный обмен информацией, то нетерпеливо заглядывала в машину.

– Ну, что у тебя? – спросила она Николая, когда тот поочередно сунулся в каждую дверь.

– Ничего. Только псиной воняет на заднем сиденье.

– Может, какие-нибудь образцы для экспертов взять?

– Разве что шерсть собачью.

– Возьми. А потом проверь, нет ли такой же на костюме убитого.

– Как скажете, – равнодушно согласился Николай. Когда все было закончено, немного расстроенная Воронина хмуро пообещала:

– Я не прощаюсь. Думаю, нам предстоят новые встречи. Мы с Ириной дождались, пока «копейка» со следователями исчезла за поворотом.

– Я все-таки их боюсь, – вцепившись обеими руками в мое запястье, тихо произнесла Ирина. Она стремилась стоять как можно ближе ко мне, но при этом не касаться ничем, кроме рук.

– Ты же ни в чем не виновата.

Она потупилась, потом вскинула голову: – А ты?

– Обо мне не беспокойся. – Я отвел глаза и с нарочитой бодростью спросил: – Ну, кто за руль?

– Давай ты. Я после вчерашнего опасаюсь.

– Хорошо, куда двигаем?

– Домой. Ко мне.

Ирина сидела справа, приоткрыв окно. На поворотах теплый воздух врывался в ее челку и путал волосы. Я изредка косился на нее. Перламутровая круглая клипса на кончике уха то выпукло пялилась на меня, то пряталась под соломенными волосами, как масленок под сухой травой. Клипсы я видел на Ирине впервые. Вот женщины, и неприятности у них, и спешка, а приукраситься не забывают.