Отравленная жизнь
Шрифт:
Саша, выросшая в двухкомнатной хрущобе, ее прекрасно понимала. Выпив, Люся раскраснелась и стала еще разговорчивей:
– Значит, будете писать об Иване. Здорово! Вы, главное, не пишите, что он был алкоголиком. И так о нем никто хорошего не скажет. Да разве в том беда, что он выпивал?
– А в чем? – Саша для вида вынула блокнот и ручку. – Скажите, а вы не замечали в нем никакого… Надлома, что ли?
– Армия его сломала, – подтвердила Люся. – Он вернулся совсем другим. В первые дни я ничего не замечала. Ну, я тогда была занята собой, у меня как раз роман бурный раскручивался… Мне казалось, он был
Женщина задумалась и сказала, что особенно ей запомнился один вечер. Это было вскоре после того, как Иван вернулся из армии. Телефон висел в коридоре, на стене возле ванной комнаты. Он был приколочен намертво, а под ним стоял табурет. И эта система была очень неудобна – разговоры слышали все соседи. Так что обычно уходили с телефонной трубкой в ванную и прикрывали за собой дверь. Закрыть ее плотнее не позволял провод, так что обрывки разговоров все равно было слышно.
– Мне как раз очень нужна была ванная, у меня свидание намечалось, хотела голову помыть, – рассказывала Люся. – А Иван засел там с телефонной трубкой и говорит, говорит… Ну, я сперва сидела у себя в комнате, потом стала по коридору ходить.
Наконец не выдержала, стукнула в дверь, приоткрыла ее и говорю: «Ваня, заканчивай, мне ванная нужна». Я, конечно, шепотом сказала, чтобы меня в трубке не услышали. Но, знаете… Он тоже меня не услышал. Сидит на скамеечке, трубку перед собой держит и не говорит, а просто молчит. И в трубке молчат, гудков нет. А Иван весь в слезах.
Люсе тогда было шестнадцать лет. Иван, вернувшийся из армии, представлялся ей таким взрослым и солидным, что она глазам своим не поверила. Как он мог плакать! Девочка выскочила в коридор и решила, что ей это привиделось. Но потом она услышала, как в раковине зашумела вода, и наконец парень вышел – весь красный, с припухшими глазами. Он как будто только сейчас ее увидел.
– Он мне сказал: «Как ты выросла, Люська!» – У женщины слегка сел голос, и вряд ли это было от простуды. – Так странно это сказал… А я ему ответила: «Чего же ты хотел, два года прошло!» Он кивнул и ушел к себе. А через час, когда я уже собралась и вышла во двор, увидела его. Он сидел с алкашами на лавочке, курил, и глаза у него были мутные.
Женщина, не спрашивая разрешения, налила Саше еще стопку водки, а затем и себе. Она выпила, уже не вспоминая ни о какой профилактике от простуды, и сбросила с плеч платок. Саша к водке не притронулась. Она помнила, как у нее болела голова, и предпочитала простудиться.
– И что было потом? – спросила она, увидев, что Люся погрузилась в воспоминания.
– Потом? – встрепенулась та. – Потом он женился и уехал жить в другой район. Сюда приходил редко. И, честно говоря, лучше бы вообще не приходил. Нет чтобы помочь родителям, наоборот! Еще и деньги у них выпрашивал.
Она рассказала, что комнату, освободившуюся после Ивана, его родители умудрились сохранить за собой и сдавали ее. Эти деньги были для них большим подспорьем. Во всяком случае, они могли чем-то помочь сыну. А помощь ему требовалась постоянно.
– Придет, попросит денег будто бы на краски и тут же все пропьет, – вздохнула Люся. – Я им .уже говорила: «Тетя Наташа, дядя Андрей, хватит, вы же сами его спаиваете!» Ну, родители есть родители, им не втолкуешь. А потом Иван вообще перестал приходить. Только
– И его жену не видели? – уточнила Саша.
– Никогда.
– А почему же говорите, что она «Бог знает кто»?
– Да потому, что эта цаца даже не соизволила познакомиться с его родителями! – зло сказала Люся. – Вы можете такое представить! Ну ладно бы молодые жили в Сочи, а родители в Норильске! И то люди как-то знакомятся! А тут – один город, на метро бы денег хватило! И она ни разу, ни разу, понимаете, сюда не пришла! Она же в душу старикам плюнула! – И Люся немедленно налила себе еще стопочку и выпила. Она не закусывала, но следов опьянения не было заметно. Разве что разгорающийся на щеках румянец да излишняя быстрота речи. Саша попыталась ей возразить:
– А у меня другие сведения. Родственница Кати мне сказала, что это сам Иван не хотел знакомить жену со своими родителями.
– Соврала эта родственница, – резко бросила Люся. – Иван никогда бы так себя не повел! Надо было знать этого парня! Валите с больной головы на здоровую! – Тут она спохватилась и уже мягче сказала:
– Извините, мы с вами слишком многое разворошили, я что-то разгорячилась… Ведь его родители мне были как родственники. Я в раннем детстве вообще думала, что соседи – тоже члены нашей семьи. Потом только мне объяснили, что они нам не родные. Представляете теперь, какие тут были отношения? В коммуналках это редкость, но бывало и такое.
– А почему они уехали отсюда? , – поинтересовалась Саша.
– Потому, что нам с мужем повезло, – охотно пояснила женщина.
Она рассказала, что, после того как вышла замуж, осталась жить в этой квартире. В их семье было теперь пять человек – бабушка, отец, мать, сама Люся и ее муж. Через год родился ребенок.
Через два года – еще один.
– В одной комнате жили старики, в другой – мы с мужем и детьми, – с каким-то веселым ужасом рассказывала она. – Что тут было! Содом и Гоморpa! Я как-то заболела пневмонией, так мне из больницы не хотелось уходить! По сравнению с домом там было так тихо, так чисто!
Семья стояла в очереди на получение квартиры, но дело никак не двигалось. Все говорили: надо сунуть взятку, а лишних денег не водилось. И тут умерла бабушка Люсиного мужа, она завещала внуку однокомнатную квартиру.
– Мы предложили тете Наташе и дяде Андрею разменяться. Зачем им две комнаты, они все равно жили в одной. И они согласились. Уехали в ту квартиру и сейчас там живут.
Люся продиктовала гостье адрес стариков Корзухиных. И попросила передать им привет:
– Проклятье какое-то! Так замоталась, что нет времени к ним в гости заехать. Бабушка моя сейчас совсем не встает, она в соседней комнате лежит.
Родители еще работают. Да еще эта шавка, ее ведь тоже не бросишь, бабушка сама ее даже из квартиры выпустить не сможет. Ну как я из дома выйду?
Осмелевшая Саша попросила показать картины, которые, по словам Люси, ей дарил Корзухин. Она с замиранием сердца ждала, что увидит желанный пейзаж. Ведь картины явно были написаны до армии… Люся провела ее в другую комнату и показала небольшой картон, заключенный в рамочку. На рисунке был изображен букет полевых цветов в глиняном кувшине.
– Я их нарвала на даче, а Иван нарисовал, – пояснила Люся.