Отравленная жизнь
Шрифт:
И почему Васильковская, если уж пошла на кражу картин, три часа раздумывала, прежде чем вернуться замести следы? Ведь за это время Корзухина успела пожаловаться соседке и описать внешность воровки. А ведь она могла бы и милицию вызвать!
И уже ближе к ночи следователю положили на стол результаты вскрытия. Васильковская скончалась от тяжелого сердечного приступа, вызванного приемом дигиталиса – мощного сердечного лекарства.
– То же, что у Корзухиных. – Эксперт достал заключения их вскрытия. – Только у них доза была меньше. Правда, оба были крайне истощены, им хватило и этого. А сама Васильковская приняла лошадиную
На другой день, с утра, следователь вызвал Сашу.
Та сразу опознала снимки, подтвердила, что это Лариса Николаевна, спросила, не арестована ли она.
Девушка не знала, что женщина уже мертва, а следователь не стал ей этого сообщать.
– Вы говорите, что шестнадцатого звонили этой женщине? О чем вы говорили?
Когда Саша в прошлый раз дала показания, она в основном рассказывала про свои поиски Корзухина, про Юлию Борисовну и картины. Упомянула также про то, что муж Ларисы пытался ее шантажировать и просил никому не рассказывать о роли жены во всей этой истории. Свой звонок Ларисе она не утаила, но рассказала о нем скупо.
– Да, я позвонила, потому что хотела проверить – ее это телефон или нет, – пояснила девушка.
– И вы говорили лично с ней?
– Да. Я не смогла просто повесить трубку, хотя надо было… – Саша замялась. – Она пыталась меня убедить, что ни в чем не виновата. Призналась, что украла картину, но что не убивала! А насчет кражи сказала, что у нее не было другого выхода. Картина была очень ей нужна, а Катя ни за что не продавала. Лариса Николаевна упомянула про какие-то особые обстоятельства…
– Какие же? Она не объяснила?
– Она сказала, что ей очень хочется объяснить.
Или она только прикидывалась, заманивала меня.
Саша рассказала, что Лариса назначила ей встречу в кафе, в центре, но когда она собиралась, позвонила Юлия Борисовна. Что было дальше, следователю известно. Следователь записал название кафе и пообещал проверить, ждала ли ее Лариса Николаевна. Саша взглянула на него и решилась:
– Я бы сразу вам позвонила. Но все-таки решила пойти на встречу с ней. Она обещала привести самого Корзухина. Сказала, что он подтвердит ее невиновность.
– А он что-то про это знает?
– Наверное… Я знаю, что когда-то, очень давно, у них был роман. Первая любовь. Потом Иван ушел в армию, а девушка его не дождалась, вышла замуж. Кажется, так. У меня был ее портрет той поры, но Денис Григорьевич выманил его у меня.
Портрет и сейчас должен быть у него.
«Что-то я не видел там никакого портрета», – нахмурился следователь. Он видел, что Саша искренне желает помочь, но она вызывала у него некоторые подозрения. Почему Васильковская обратилась именно к ней, выбрав ее из множества практикующих реставраторов? Саша не знала этого. Почему Саша сразу не поставила его в известность, что одна из картин Корзухина сдана ей на реставрацию? Ведь об этом зашла речь при первой же их встрече, в тот день, когда убили Катину тетку. Тем не менее следователь ни разу ее в этом не упрекнул. Саша достаточно подробно описала, как она была связана грабительским договором и запугана Денисом. Кроме того, показания Саши не противоречили предыдущим показаниям, так что за это ее нельзя привлечь к ответственности. Она просто кое о чем забывала упомянуть, а теперь вносила полную ясность. Следователь подписал ей пропуск.
В тот же день родители Ларисы Васильковской согласились дать
Она чувствовала неладное и не понимала, в чем дело.
О том, что ее дочь подозревается в двух, а то и в трех убийствах, женщине не сообщали.
– Значит, Лариса Николаевна только что ушла от мужа? – уточнил следователь.
– Да, к сожалению… По крайней мере, я очень расстраивалась. Но что-то у них не заладилось.
– И часто такое случалось?
– Да вот первый раз… – Женщина крепко сжала руки в замок, глядя на следователя. – Боже мой, но ведь все можно было поправить! Зачем же она так поступила! Вечный эгоизм… Она даже не подумала о нас, о Вике… А ей, как всегда, на всех было наплевать!
Она быстро вытерла глаза и поправила покрывало на постели Ларисы. Следователь присел на вертящийся табурет возле пианино – за день устал так, что ноги не держали.
– Когда она ушла от мужа?
– Пятнадцатого вечером. Приехала ко мне без всякого багажа, только на другой день забрала какие-то вещи. Лариса что-то натворила? – не выдержала она, когда следователь попросил показать ему семейные альбомы. – Зачем вам ее снимки? Ведь она умерла! Если это просто самоубийство – зачем вся эта суета? Или вы считаете, что Лару убили?!
Ее голос зазвенел и оборвался. Следователь как можно мягче пояснил, что, как только они выяснят все обстоятельства, родителей Ларисы первых поставят в известность. А сейчас ему необходимо посмотреть фотографии.
Здесь были совсем другие снимки. Фотографии старые, десятилетней, двадцатилетней давности, детские снимки, в основном черно-белые. У Дениса не было ни одной фотографии, изображавшей покойную жену в младенчестве, в детстве, в школьном возрасте, в ранней юности. И это сразу удивило следователя – обычно женщина держит при себе свои давние снимки. Он подумал, что покойная не слишком любила вспоминать прошлое или же была совершенно не сентиментальна. Здесь, в альбомах ее родителей, была обратная ситуация – почти не оказалось современных Ларисиных снимков, все старые. Просматривая их, он обратил внимание, что на многих фотографиях Лариса была снята рядом с другой девушкой, видимо сестрой. Между ними было несомненное фамильное сходство. Выяснилось, что сестру зовут Виктория, она замужем и уже три года живет в Германии – с мужем и двоими детьми.
– Скоро у них кончится контракт, они приедут… – Мать вдруг вскочила и прижала ладонь к губам:
– Боже! А Вика еще не знает! Надо ей позвонить!
Следователь с трудом убедил ее, что позвонить можно и позже. Он спросил, не было ли у Ларисы длинного темного пальто, узкого, стесняющего движения. Мать изумила его, сообщив, что никогда не видела всех вещей дочери. Даже теперь, когда Лариса решила бросить мужа, она не успела перевезти всех вещей. Может, такое пальто и было. Точно так же она не вспомнила ни грубых ботинок, ни бежевого шарфа.