Отравленные воспоминания
Шрифт:
Алла Игоревна наконец сменила гнев на милость и великодушно простила бестолкового мужа. Уже через несколько минут после примирения раздалось ее сонное сопение. Краснов повернулся на другой бок и тяжело вздохнул. Шансы на получение денег после сегодняшнего происшествия упали до нуля. Взгляд его невольно скользнул в коридор и дальше, на лестницу.
“Несчастный случай…” – неожиданно всплыло у него в мозгу. – “А действительно, так просто… Бац – и сломанная шея!… И больше уже не будет никаких визгливых воплей… Тьфу ты! О чем это я?…”
–И-эх! – он с шумом выдохнул, зарылся в подушку и почти сразу погрузился в сон.
***
Люба в последний раз провела мочалкой по черному блестящему боку автомобиля и устало вытерла пот со лба. Все. Машина чистая. Осинская может быть довольна. Люба подняла глаза вверх и с ненавистью глянула на окна хозяйской спальни.
–На, змея подколодная, – прошептала она, зло прищурив глаза. – Подавись!
Эх, с каким удовольствием она бы провела по гладкому боку авто не мочалкой, а граблями. Но машина – это что, бездушная железяка. Вот угостить бы граблей или шваброй саму Аллу Игоревну…
Люба вздохнула, наклонилась, чтобы поднять ведро с грязной водой, и натруженная поясница немедленно заныла. Машину она сегодня мыла в наказание за разбитый фужер, в дополнение ко всем своим остальным обязанностям по дому: уборка, стирка, глажка, готовка, сгребание листьев в саду и прочее, прочее, прочее. Работы в большом доме Осинской хватило бы на троих, но вот уже долгих четыре месяца Люба справлялась со всем одна. До нее работницы здесь не задерживались. Они обычно громко хлопали дверью в первый же месяц, не выдержав постоянных придирок хозяйки и даже не требуя платы за отработанные дни – только бы убраться подальше от скандальной дамочки.
Любе не повезло. Она уйти не могла, хотя ей этого хотелось больше всего на свете. В руках Осинской имелся такой кнут, от ударов которого Люба в страхе съеживалась и покорно исполняла все приказы зловредной работодательницы.
Совсем недавно Любина жизнь была совершенно иной, но сейчас, взглянув на эту невыразительную женщину с серьезным, даже мрачным лицом, никто из ее прежних друзей-собутыльников не признал бы в ней разбитную Любку с Шамонаихи, весело прожигающую жизнь в бесконечной череде гулянок.
К своим тридцати годам она уже обзавелась привычкой к алкоголю, четырьмя приводами в милицию и тремя детьми от разных мужей. Неудивительно, что у нее начались проблемы с представителями власти и, после нескольких жалоб соседей и визитов участкового и социальных работников, встал вопрос о лишении ее родительских прав. Несмотря на разгульную жизнь, детей своих непутевая мамаша любила и отдавать никому не собиралась, но вырваться из пьяного круговорота была не в силах.
И вот, когда до отправки ее детей в детский дом оставалась самая малость – еще одна жалоба соседей или замечание участкового – к Любе спустился ангел и круто изменил ее жизнь. То есть, это Люба считала, что к ней явился ангел. Что уж это было на самом деле – посланец небес или пары алкоголя, проникшие глубоко в мозг, сказать трудно, но случилось так, что одним хмурым февральским утром Люба проснулась на скамейке в парке. Как она оказалась в этом парке женщина объяснить бы не смогла. В неподъемно тяжелой голове шевелились лишь смутные воспоминания о каком-то небритом гитаристе и его кучерявой подруге, корчащей Любе злобные рожи. Вроде бы даже они с этой подругой подрались?… Или с гитаристом?… Черт его знает, отчетливо вспоминался лишь стакан, разбитый ею об чью-то голову…
И вдруг в Любиной голове отчетливо прозвучал чужой голос.
–Вставай и иди! – приказал голос, заставив Любу испуганно вздрогнуть, а небритого гитариста с его пассией мигом испариться.
–Куда? – опасливо спросила женщина, вскакивая на ноги и оглядываясь по сторонам, но никого не находя.
–Вперед, – властно произнес голос, и Люба рванула с места, не разбирая дороги.
–Да не туда, – неведомый голос даже крякнул от досады. – Вон туда!
Люба поспешно выкарабкалась из живой изгороди, в которую с разбегу влетела, и с изумлением увидела светящуюся полоску на асфальте, ведущую к выходу из парка. Она остолбенело уставилась на нее, не в силах пошевелиться.
–Иди же, – сердито прикрикнул голос, и женщина быстро зашагала вперед по мерцающей полосе, ни о чем больше не раздумывая.
В это время года и в этот час – около пяти утра – народу в парке не было. Не было его и на улице, куда светящаяся дорожка привела Любу. Лишь мимо промелькнула пара одиноких машин, тихо прошелестев шинами по асфальту.
–А теперь мне куда? – боязливо спросила женщина, переминаясь с ноги на ногу, но голос исчез так же внезапно, как появился.
Люба посмотрела по сторонам. Вокруг никого. За спиной остался парк. На противоположной стороне улицы стояло длинное серое здание, упиравшееся в забор. Глухое, темное и безлюдное место. Если бы не тусклые фонари вдоль дороги, вообще бы ничего не разглядеть. Озадаченная Люба уже открыла рот, чтобы погромче спросить загадочный голос куда ей идти дальше и что делать, но в это момент заметила, что она здесь не одна.
На противоположной стороне улицы на фоне обветшалого забора возникла фигура, которая быстро приближалась. Повинуясь внутреннему импульсу, Люба отступила за ближайшее дерево и пригляделась повнимательнее. В зыбком свете фонарей из сумрака все четче вырисовывался силуэт женщины, несущей ребенка. Женщина явно торопилась и нервничала. Все движения ее были резкими и неуклюжими. Внезапно незнакомка остановилась возле стены здания и замерла. Люба напрягла глаза, и брови ее удивленно поползли вверх.
На стене, не замеченный ею ранее, темнел прямоугольник с надписью “ОКНО ЖИЗНИ”.
“Это же по телевизору показывали…” – промелькнуло в Любиной голове. – “Чтобы матери, которые от новорожденных отказываются, не на улице их бросали, а в такие окна подкладывали…”
–Это что же она?… – ахнула Люба. – Она же дитятко свое туда сейчас засунет!…
Волна, в которой возмущение и жалость смешались в равной степени, захлестнула ее.
–Да как же это? – прошептала она. – Свою родную детоньку своими руками чужим людям отдать?! Куда они ее?…
–Сначала в больницу, потом в дом малютки, а потом в детский дом, – жестко произнес вернувшийся голос в ее голове. – И свою мать этот ребенок больше никогда не увидит.
В подтверждение этих слов женская фигура у окна жизни, избавившись от ноши, развернулась и быстро зашагала прочь.
–Да как она могла! – возмущенно выдохнула Люба. Поступок незнакомой женщины вызвал бурю протеста в ее душе.
–Она? – насмешливо возразил голос. – А ты? КАК ТЫ МОГЛА? У тебя самой завтра заберут детей, и ты это сделала сама!.СВОИМИ РУКАМИ. Ты сидишь пьяная в пять утра в парке и даже не знаешь, что сейчас с ТВОИМИ детьми.