Отражение. Опасность близко
Шрифт:
– Это мне подходит, – улыбнулся он, и улыбка мгновенно осветила его угрюмое лицо. – В следующий раз, когда мы пойдем этим коротким путем, я надену капюшон, чтобы не пугать тебя.
Я улыбнулась ему в ответ, но по моей спине пробежала легкая дрожь. Амулет и святой Павел, как обычно, готовы были приложить все усилия к тому, чтобы сделать мою жизнь поистине странной.
Когда мы шли по огромной мозаичной звезде в главной части собора, я опять исподтишка посмотрела на него и с облегчением увидела, что на уровне земли он стал гораздо больше похож на обычного себя. Он остановил меня, прежде чем мы подошли к основанию главной лестницы.
– Можно
– Конечно.
– Ты не возражаешь, если мы ненадолго остановимся в Шепчущей галерее? Кто-то оттуда очень хочет поговорить с тобой.
Я довольно долго колебалась. Мне определенно не хотелось снова разговаривать с Мэтью. Это очень интимная вещь – пустить к себе в голову еще кого-то с амулетом. Было как-то неправильно позволять такое кому-то, кроме Кэллума, но я понимала, что, наверно, не должна перечить ему.
– Да, конечно. О чем он хочет поговорить?
– Это не Мэтью, это Оливия.
– А она-то тут при чем?
– Ей очень плохо из-за того, что случилось с Кэтрин, и она боится, что ты считаешь, будто в этом была и ее вина.
Я почувствовала легкий укол совести. Я невзлюбила Оливию, никогда не видав ее, только потому, что Кэтрин сказала мне, будто Кэллум предпочитает ее мне. Я знала, что это подло и мелочно с моей стороны, и я верила Кэллуму, заявившему, что все это неправильно, но по-прежнему не жаждала разговаривать с ней. Но если Кэллум хочет от меня этого, значит, я это сделаю.
– Я согласна. Ты отведешь меня к ней?
– Прекрасно. Пойду и обрадую ее, пока ты будешь подниматься наверх. Поверни налево, когда окажешься там, я скажу тебе, где остановиться.
– О’кей. Там и увидимся. – Я почувствовала легкое движение воздуха, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, и помахала своим билетом женщине, сидящей за столом. Вставая в конец очереди, поднимающейся по длинной винтовой лестнице, я старалась не думать о своей неприязни к Оливии. Она представлялась мне высокой, темноволосой и несказанно красивой – той, что была на равных с Кэллумом. Мои кулаки машинально сжались, но я заставила себя расслабиться. Она не может быть такой уж плохой, уговаривала я себя, если готова общаться со мной. И Кэллуму она, похоже, нравится. Шагая по бесчисленным ступеням, я безуспешно пыталась выбросить ее из головы. Когда я наконец добралась до конца лестницы, то остановилась, чтобы перевести дух перед тем, как проследовать по небольшому лабиринту коридоров, ведущему непосредственно к галерее. Не удержавшись от искушения, я быстро взглянула в зеркало: если мне предстоит встреча с соперницей, то надо убедиться, что в зубах у меня не застрял какой-нибудь кусочек пищи. У образа, появившегося в зеркале, было красное, почти багровое лицо; девица была какой-то взмыленной и тяжело дышала. Обреченно вздохнув, я пошла дальше по коридору.
Поднимаясь по нескольким оставшимся узким ступеням, я вдруг увидела направляющуюся ко мне полупрозрачную фигуру. Я улыбнулась Кэллуму и почувствовала знакомое покалывание в кисти, когда он совместил свой амулет с моим.
– Привет! – сказал он. – Все о’кей? Я видел, что наверху главной лестницы ты вроде как засомневалась.
– Просто слегка занервничала, – призналась я.
– Ты? Занервничала? Это мало похоже на правду!
– Много же ты знаешь о женщинах, – тихо пробормотала я, забыв, что он слышит каждое мое слово.
– Ты серьезно? Действительно нервничаешь из-за встречи с Оливией? – Он расхохотался. – Это изумительно. Она все утро была вне себя от беспокойства – с тех пор, как я сказал ей, что ты сюда придешь. Вы обе боитесь друг дружку!
– Я не боюсь, – обиделась я. – А просто, как уже сказала, нервничаю. – Мне не хотелось употреблять слово «ревную», хотя оно было бы здесь самым точным.
– Ну тогда пошли, вам надо поскорее познакомиться. Она ждет нас в галерее. – В его голосе звучала улыбка.
По какой-то причине мой дискомфорт забавлял его. Я потянула на себя тяжелую дверь, и меня поразило открывшееся мне огромное пространство. Из Шепчущей галереи открывался прекрасный вид на весь собор, а также на нависавший прямо над головой колоссальный купол. Как обычно, здесь было полно туристов, сидящих на длинной скамье, обрамляющей стену галереи, они что-то шептали этой стене в надежде, что их услышит кто-то на другой стороне зала. Многие не осознавали того, что если они сядут нормально и будут тихо говорить, то эффект будет точно таким же, и никто кроме меня не знал точно, в чем природа этого странного акустического феномена. Дерджи сидели или стояли по всей окружности галереи, их никому не было видно, и именно благодаря их присутствию звук шел этими причудливыми путями.
Я сделала глубокий вдох:
– Ты сказал, теперь налево?
Кэллум улыбнулся мне, и я моментально забыла обо всем, кроме него.
– Да, налево. Она уже там. Обещаю, все будет хорошо.
– Ну если ты так говоришь, – буркнула я, бесцельно вертя в руке микрофон телефонной гарнитуры.
– А вот и ты. Подойди и познакомься с Алекс.
Его голос был раздражающе ласков, и потому я внимательно пригляделась к приближающейся к нам фигуре. Она была более прозрачна, чем Кэллум, и я не могла видеть ее так ясно, как видела его, но могу поручиться, что она была полностью укутана в длинный плащ, а ее лицо закрывал капюшон. Я села на свободное место и вынула зеркало, так что Оливия оказалась полностью в фокусе. Тем временем из тяжелых складок ее одеяния показались маленькие изящные руки и нерешительно потянулись к капюшону.
– Все хорошо, правда, – приободрил ее Кэллум.
Руки отбросили капюшон назад, я увидела ее голову и не смогла не открыть от изумления рот: фигура передо мной была изысканной и стройной, у нее были каштановые волосы до подбородка и карие глаза, мягко поблескивающие в тусклом свете. Она была очень, очень молоденькой – лет двенадцати или тринадцати, решила я. У меня перехватило дыхание при мысли, что этот ребенок обитает в безжалостном мире дерджей. Она выглядела испуганной, но изо всех сил храбрилась.
– Привет. Ты, должно быть, Оливия.
Я почувствовала, что Кэллум прошептал мне на ухо:
– Она чувствует себя ужасно из-за того, что ты думала, будто она моя девушка, – спасибо Кэтрин. И боится, что ты возненавидишь ее.
Я посмотрела во встревоженные глаза стоящего передо мной ребенка и полностью осознала свою неправоту.
– Я куда-нибудь отойду, чтобы вы могли поговорить, – продолжил он, и кисть у меня снова закололо. Я видела в зеркале, как Кэллум легонько обнял Оливию, а затем подтолкнул ее ко мне. Она с опаской опустилась на место рядом со мной и, страшно краснея, протянула мне руку. Ее амулет на хрупкой руке казался большим и тяжелым. Я придвинула к ней свою руку, так что два амулета соприкоснулись. Покалывание, которое я при этом почувствовала, было иным, чем то, что исходило от Кэллума, – гораздо более легким.