Отражения
Шрифт:
— Нам нужно поговорить, сэр, — отрывисто сказал она. — И как можно скорее.
В эту же секунду появился Драко. Он сел на скамью, повернулся к грустному волшебнику и завёл с ним долгую беседу.
Гермиона удивлённо оглянулась, когда мимо, в синем небе, проплыло туманное облако. Такого она не видела никогда: трибуны, наполненные галдящими волшебниками, висели прямо в воздухе, образуя громадную окружность. Это, видимо, и был стадион, полностью прозрачный и открытый, только по краям виднелись красные столбики, от которых расходились едва заметные заколдованные нити.
Вдруг откуда-то
Тем временем стадо понеслось вдоль дорожек: пегасы ныряли вверх и вниз, обгоняя друг друга, но не могли залететь за границу. Со всех сторон громче загремели голоса:
— Давай, «Молния»!
— Рви, «Счастливчик»! Мы с тобой их всех обгоним!
— «Звёз-доч-ка!» Сделай их всех, детка! Я знаю, ты сможешь!
Ветер от мощных крыльев пегасов поднимался такой, что Гермиона поёжилась: в одном платье было прохладно. Она высматривала на других трибунах Гарри или Рона, но ни того, ни другого не увидела. Вряд ли они посещали скачки.
Драко внимательно слушал, что ему отвечал грустный волшебник. Прислушавшись, Гермиона поняла, что они беседуют о политике: двойные стандарты, эмбарго, торговые пошлины. Она уловила акцент, который выдавал иностранца, Виктор Крам говорил почти с таким же. В речи незнакомца проскользнуло «Москоу», «ин кремлин».
«Русский, значит!».
Но дальше вслушиваться не стала: уж больно скучно. А в скачках не разбиралась, да и объяснить было некому. Гермиона сидела как на иголках, чувствуя себя крайне неудобно: она ещё никогда не ходила без белья, и оголённую кожу щекотал прохладный воздух и гладкий шёлк платья. Но, кроме того, ощущение за спиной мужчины, которого ещё вчера ночью представляла в своих сексуальных фантазиях, сильно нервировало. И смущало.
«Да что он за человек такой, если одно его присутствие вызывает озноб? Или это просто воспоминания о той ночи будоражат воображение? Или об этой?..»
Гермиона вздрогнула, почувствовав чужое прикосновение к своей спине. Она была уверена, что это он. Она почти видела, как Люциус просто сидит позади, немного нагнувшись вперёд, с заинтересованным видом вслушивается в беседу сына и русского и что-то отрывисто комментирует. А его пальцы тем временем едва касаются её между лопаток. Ведут ниже, в ложбинке. Ещё ниже. И он прекрасно знает, что сейчас Гермиона не может пошевелиться, поскольку должна изображать жену его сына, мадам Малфой. Знает, чёрт возьми, и пользуется этим. И не один волшебник не видит: все слишком увлечены гонкой. А может, Люциуса это только и заводит: ласкать её на виду у всех?
Гермиона едва дышала, сдерживаясь изо всех сил. Она с досадой почувствовала влагу между ногами, там. Она попыталась сосредоточиться на скачках или хотя бы пегасах,
Вот пальцы Люциуса касаются талии, и большой слегка надавливает на ребро, словно заявляя о настойчивом желании хозяина прижать её к себе.
Потом спускается к тазовой косточке…
«Боже… Надо его остановить!»
Гермиона поёрзала и повернулась к Драко. Он с азартом вглядывался в ряд пегасов, явно высматривал своего фаворита, и нервно постукивал кулаком по борту, сжимая жёлтый буклет. Похоже, он сделал ставку ещё накануне и теперь ожидал, что его конь придёт первым и принесёт кучу галлеонов. Русский же устало смотрел на режущих воздух животных и терпеливо делал вид, что ему интересно.
— Сэр, — обратилась к нему Гермиона, — мне кажется, вам, как и мне, не слишком-то любопытно. Скажите, пожалуйста, а что бы вы хотели посетить в Британии?
Русский на секунду задумался.
— Дом двести двадцать один на Бейкер-стрит.
— Вы тоже магглорождённый?
— Просто люблю читать про Шерлока. И его приключения.
И с улыбкой добавил:
— Мы же всё-таки культурная нация. Не всё же нам, русским, водку пить.
Гермиона вспомнила, как однажды в каком-то международном чате один такой русский всех троллил, мол, сейчас раскочегарю самовар с водкой и дам балалайку ручному медведю.
— А вы британцам подливайте! — хихикнула она. — В «Дырявом котле» по пятницам такое веселье, что если бы Шерлок туда по ошибке забрёл, тоже не удержался бы от того, чтобы пропустить стаканчик!
Русский улыбнулся.
— Приезжайте и вы к нам. У нас в ресторане «Грибоедов» и на Садовой 302-бис тоже всем на зависть отжигают!
Услышав это предложение, Драко, да и все волшебники вокруг с любопытством обернулись к ней. Рука Люциуса пропала.
— Миссис Малфой, что вы думаете о ситуации в Каире? — какой-то дотошный журналист в шотландке уже вытащил пергамент и Прытко-Пишущее Перо.
Гермиона замерла.
«Кто его знает, что там сейчас в Каире? А уж здесь, в этом нелепом и глупом мире? В родном — конфликт между вооружёными группировками, а здесь?»
— Я убеждена, что мы, волшебники, всегда сможем найти не компромисс, но хотя бы консенсус. Потому что такая древняя страна, как Египет…
Со всех сторон зашумели: «Братья-мусульмане!», «Право свободного колдуна!».
Гермиона растерянно замолчала, прижимая к груди клатч. Она никогда не оказывалась в центре такого внимания. Все эти крики и вопросы давили и не давали возможности сориентироваться. Ко всему прочему сверху прямо под ноги камнем упало что-то тёмное размером с мяч.
Гермиона наклонилась и подняла маленького совёнка. Он пищал, больно клевался и отчаянно пытался вырваться. Но второе крыло его не двигалось.
— Эх ты, бедняга… Драко, дай пиджак!
Драко нехотя подчинился, видимо, стараясь произвести на зарубежного гостя впечатление. Только Гермиона завернула птенца в пиджак, как со всех сторон защёлкали вспышки колдокамер.
— Миссис Малфой! Это ваш новый пиар-ход? Эпатажная выходка, чтобы привлечь внимание прессы к вашей персоне?
— Вы судите, ничего обо мне не зная, — холодно заявила она. — Пишите, что вам вздумается! А птенца я заберу домой и вылечу крыло!