Отрекшаяся
Шрифт:
Мужчины отъехали посовещаться. Сантиоль хмуро смотрела на них, лениво баюкая мушкет на одной руке, слегка касаясь большим пальцем курка.
Эрика отвернулась от мужчин и полезла в карман. Незаметно достала табакерку и большим пальцем подцепила крышку.
— Что вы делаете? — прошептала Сантиоль. — Если они увидят…
Эрика поднесла к носу щепотку пороха, вдохнула и вздрогнула, когда по телу прокатилась волна тепла — смесь эйфории и тошноты. Порох начал действовать, обострив ее чувства, и мир превратился в поток звуков, запахов и образов. До ее слуха донеслись голоса Гончих.
— …кто она?
— Понятия не имею.
— Наследница герцогства Леора. То самое пороховое отродье, про которое все время болтает герцог.
— Думаешь, она прячет девчонку?
— Бездна, мы даже не знаем, где девчонка — здесь или за двадцать миль отсюда. Как знать, она могла повернуть и на северо-запад.
— И что теперь?
— Что теперь? Олух, если мы укокошим девку, герцог закатит нам целый парад. Он ненавидит, когда знати удается избежать наказания только из-за своего происхождения.
— Это очень рискованно. С ее компаньонкой лучше не зевать.
Подслушивание прервала Сантиоль. Наставница шагнула ближе и тихо сказала:
— Давайте просто сядем на лошадей и уедем. Мы не можем рисковать и помогать девочке, пока они тут рыщут.
— А если они ее найдут и она расскажет, что мы предлагали ей помощь?
— Будем все отрицать. Нет никаких доказательств.
— Вообще-то, они обсуждают, не убить ли меня.
В ответ Сантиоль только моргнула.
— Худой предлагает выдать это за несчастный случай. Толстый говорит, что можно подбросить мне пороха и сказать, что это была самооборона.
— Проклятая бездна, — вздохнула Сантиоль. — Берите на себя толстого.
— Что вы имеете в виду?
— Стреляйте ему в грудь.
Эрика и подумать не могла о том, чтобы по-настоящему убить кого-то.
— Но я…
— Никаких «но». Вы будете кезанской герцогиней. И не впервые на ваших руках окажется кровь.
Сантиоль заправила прядь волос за ухо и вышла на середину дороги:
— Белка! Вон там, на дереве!
Эрика сняла с плеча лук и натянула тетиву.
— И что это вы делаете? — спросил худой.
— Учу госпожу убивать вредителей, — ответила Сантиоль.
Эрика прицелилась в воображаемую белку в лесу, потом повернулась к толстяку и выпустила стрелу.
Стрела вошла в тело прямо под сердцем. Мужчина потрясенно уставился на древко. Воздух разорвал треск мушкетного выстрела, и над Сантиоль поднялся дымок. Худой мужчина рухнул лицом вперед, успев наполовину вытащить клинок из ножен, и Сантиоль поспешила схватить поводья до того, как лошадь понесет прочь.
Она стянула оба тела с седел и отпустила лошадей. Те галопом поскакали обратно по дороге. Выдернув стрелу из груди толстяка, она передала ее Эрике.
— Почистите ее.
Худой мужчина определенно умер, а вот толстый нет. Эрика зачарованно наблюдала за тем, как поднимается и опадает его пузо, а изо рта и носа, пузырясь, течет кровь. Сантиоль достала пистолет, проверила заряд, прицелилась в рану от стрелы и нажала спусковой крючок. Толстяк дернулся, испустил мучительный стон и забил руками по земле. Сантиоль нагнулась и ножом завершила начатое.
— А вот так убивают собаку, — сказала она, вытирая нож о штаны мертвеца.
— Зачем вы выстрелили в него?
— Чтобы скрыть рану. Так никто не узнает, что его убили стрелой. Это вызвало бы много подозрений.
— А. Спасибо.
Эрика прерывисто вздохнула. Бездна, о чем она только думала? Двое королевских Гончих, мертвые у ее ног. Она попыталась подавить нарастающую панику, глубоко дыша и мысленно считая до ста. «Это была самооборона», — убеждала она себя. Эти двое преследовали ребенка и задумали убить ее, внучку кезанского герцога! Они получили по заслугам.
Девочка вышла из леса, шурша сухими листьями. В ее волосах запутались ветки и колючки. Не отрывая глаз от двух трупов, она приблизилась к Эрике.
— Вы защитили меня.
«Я защищала себя».
Ничего бы не случилось, если бы Эрика не остановилась помочь девочке. Она была бы уже на пути к поместью деда, пребывая в счастливом неведении относительно Гончих и сбежавшего порохового мага, и на ее руках не было бы крови. Ее интересовало бы только, что повар приготовил на ужин.
А теперь она увязла по уши. И нет пути назад.
Норрин не могла отвести взгляд от двух тел. Мужчины лежали бок о бок на дороге, темно-алые ручейки пропитывали пыль. Старшая женщина, Сантиоль, перезарядила мушкет, опираясь одной ногой на живот толстяка, будто он какой-то охотничий трофей. Она тихонько напевала себе под нос. Это напомнило Норрин, как, бывало, напевал па, свежуя мелкую дичь, которую приносил с охоты.
Она узнала толстого мужчину. Он убил Филли. Пронзил ему грудь шпагой и оставил лежать прямо на улице около тюрьмы.
Это произошло меньше двух недель назад. У нее до сих пор стояло перед глазами, как Филли лежит там, истекая кровью, и тянет руку к Норрин, словно умоляя ее вернуться за ним. Он велел ей бежать, после того как обманул Гончих и освободил ее. Сказал, что отвлечет их.
Спрятавшись в высокой траве в сотне ярдов, она смотрела, как он умирает.
Наверное, он думал, что его посадят в тюрьму на несколько лет. Может, отрубят руку. Глупый Филли. Он всегда думал сердцем, а не головой. Он помог сбежать пороховому магу. Быстрая смерть была для него милосердием.
Шмыганье Эрики вернуло Норрин к действительности. Она озадаченно посмотрела на аристократку — Отрекшуюся. Все благородные такие неженки? Норрин привыкла к крови и трупам. Па был лесником. Кровь на его штанах и куртке принадлежала животным, но кровь лисы или бобра ничем не отличается от человеческой. Эрика выглядела потрясенной из-за того, что произошло.
Норрин подумала было взять ее за руку. Так делал па, когда Норрин боялась. Но ма говорила, что аристократы не любят, чтобы к ним прикасались простолюдины.