Отрицание Оккама
Шрифт:
– Такое время, – вздохнул Дронго, – даже очень богатые люди не могут позволить себе лечиться. У них нет на это времени. И многие традиционно боятся попадать к врачам. Знаете, ведь как обычно бывает. Любой врач может найти при желании тысячу болячек, которые нужно срочно лечить.
– Нет, – убежденно возразила она, – вовремя диагностировать болезнь и лечить ее на раннем этапе – гораздо важнее, чем все те деньги, которые эти люди могут иметь. Деньги не заменят здоровья.
– А счастье на них можно купить? – спросил Дронго.
– Почему вы об этом у меня спрашиваете? – нахмурилась она.
– Ваш бывший супруг, кажется, решил,
– Я бы не хотела вспоминать эту давнюю историю. Мы давно разведены. У него своя жизнь, а у меня своя.
– Он был обычным инженером, – продолжал Дронго, – работал в стройуправлении. А затем бросил вас, женился на Наталье Богдановской, и его карьера пошла в гору. Сейчас он уже сенатор, миллионер и зять самого Богдановского.
– Повторяю, вас это не касается. Это было очень давно. У Николая Даниловича своя семья и двое детей. А у меня есть сын. И мы с ним прекрасно живем.
– Вы так и не вышли замуж?
– Я встречаюсь с достойным человеком, который готов усыновить моего сына, – гордо сообщила Огородникова, – поэтому я не считаю себя несчастной или брошенной. У меня хорошая работа, меня уважают и ценят. Если вы пришли, надеясь услышать от меня гадости о Николае Даниловиче, то этого не будет. Я не из тех женщин, которые обливают грязью своих бывших мужей. Я считаю это неприличным.
– Кто вам сказал, что я собираю о нем порочащие его сведения? – спросил Дронго. – Мне всего лишь нужно было уточнить у вас некоторые детали относительно других людей. Ведь вы являетесь лечащим врачом Анвара Махметова? Не беспокойтесь, вы не выдаете врачебной тайны. В данном случае он сам говорил мне о своем диабете.
– Да. Член Совета Федерации господин Махметов наш пациент. Он не делает из этого никакого секрета. И мы не делаем секрета, если об этом не просят наши пациенты. У него очень высокое содержание сахара в крови. Очень высокое. Очевидно, в последнее время он перенес сильный стресс. Я слышала, что у него были неприятности в семейной жизни. Эта история как-то связана с его супругой и младшим братом второй жены моего мужа. Такая неприличная и грязная история. Я не знаю всех подробностей и не хочу знать.
– Он давно у вас лечится?
– Несколько месяцев.
– Кто вас рекомендовал ему?
– Один наш общий знакомый. Махметов и раньше бывал в нашей больнице. Сюда часто приезжают его коллеги.
– И Николай Данилович тоже?
Она покраснела.
– Николай Данилович сюда не приезжает, – заявила она. – Если вы хотите знать, встречаемся ли мы с ним и имеем ли какие-нибудь контакты, то я вам сразу скажу, что не встречаемся и не имеем. Я вычеркнула его из своей жизни. Что касается нашего общего сына Игоря, то он встречается с отцом. И я не возражаю. Николай Данилович все эти годы исправно выплачивал алименты на сына, и у меня нет к нему никаких претензий. Абсолютно никаких. Если вы хотите это услышать, то услышали. Что еще вас интересует?
– Где учится ваш сын?
– В школе. В девятом классе. Он очень толковый и послушный мальчик. Я им довольна. Какое отношение эти вопросы имеют к смерти господина Богдановского? Повторяю, у нас нет с ними никаких контактов. Мой мальчик видится с отцом только раз в месяц или даже меньше. Он обычно ездит к нему в загородный дом, когда там нет его второй супруги. Она достаточно ревниво
– Правильно сделали, – согласился Дронго. – Скажите, в вашей больнице могут быть препараты, которые по своему токсичному действию похожи на синильную кислоту? Они как бы разъедают стенки желудка изнутри.
– Есть много разных препаратов, – удивленно ответила Огородникова, – но я должна знать, о чем вы меня конкретно спрашиваете? Некоторые лекарства могут вызвать очень серьезные осложнения, некоторые вредны пациентам с язвой желудка. У каждого препарата свое применение. И каждое лекарство имеет строго избирательный характер. Я не совсем понимаю, о каком препарате идет речь?
– Еще два последних вопроса. Ваш Игорь или вы бывали на приемах, которые организовывает Богдановский? Я имею в виду конкретно последний прием?
– Никогда в жизни, – ответила она. – Игорь еще совсем мальчик. А меня никто и не пригласит. И я сама не пойду туда, где будут Николай Данилович и его супруга. Никогда не пойду.
– Последний вопрос. А Егор Богдановский или его отец у вас не лечились?
– Это было бы неэтично, – пояснила она. – Егора я несколько раз видела. Такой красивый молодой человек. А его отец иногда к нам приезжает. У него проблемы с сердцем. Кажется, врачи советовали ему провести шунтирование, но в прошлом году он отказался. Больше я ничего не знаю. Извините, но я должна идти. У вас нет больше вопросов?
– Нет. Спасибо. – Он попрощался и вышел из кабинета.
Через полчаса он уже сидел в приемной Гловацкого. Институт находился совсем близко, и удалось проскочить через несколько кварталов, избегнув привычных заторов. Гловацкий оказался мужчиной лет шестидесяти, небольшого роста, подвижным, шумным, веселым, в крупных роговых очках, с удивительным детским выражением лица, какое бывает у настоящих ученых, творческих людей, занятых своих делом, и детей, еще не испорченных окружающим их миром. Достаточно было на него посмотреть, чтобы понять, как именно он относится к людям и способен ли он на такое дикое преступление. Максим Георгиевич Гловацкий был известным ученым, членом-корреспондентом Российской академии наук.
– Чем я могу быть вам полезен? – осведомился он, когда Дронго представился. – Чем вообще я могу помочь эксперту по вопросам преступности? У нас с вами, очевидно, разные профессии. И, надеюсь, не пересекающиеся.
– Вы знали Егора Богдановского?
– К огромному сожалению, знал. Он невольно обидел мою дочь, вызвав у нее нервный кризис. Слава богу, что все это в прошлом. Сейчас она чувствует себя гораздо лучше. Но известие о его смерти снова потрясло всю нашу семью. Дело в том, что он был женихом нашей дочери. Теперь вы понимаете, как именно я должен был к нему относиться? Но все это в прошлом. А почему вы заново расследуете обстоятельства его смерти? Разве появились какие-то сомнения?