Отродье ночи (Шорохи)
Шрифт:
Тони сел напротив Фрэнка. У столика остановилась рыжеволосая официантка, знакомая Тони. Она взъерошила Тони волосы.
— Что хочешь, Ренуар?
— Миллион, «роллс-ройс» и вечную жизнь, — пошутил Тони.
— А еще?
— Бутылочку «Корз».
— Это в наших силах.
— Принесите мне еще виски, — попросил Фрэнк. Когда официантка ушла, Фрэнк спросил:
— Почему она назвала тебя Ренуаром?
— Так звали знаменитого французского художника.
— Да?
— Я художник, хотя не знаменитый и не француз. Пенни так дразнит меня.
— Ты рисуешь картины? — спросил Фрэнк. — Почему раньше об этом не говорил?
— Я пару раз было заводил разговор об искусстве, но тебя, я видел, это не интересовало. С таким же успехом я мог бы обсуждать с тобой вопросы грамматики языка суахили.
— Ты пишешь маслом?
— Да. Еще акварелью. Карандашом. Но в основном маслом.
— Сколько ты этим занимаешься?
— С детства.
— Что-нибудь продал?
— Я не пишу для продажи.
— А для чего?
— Для собственного удовольствия.
— Я бы хотел посмотреть.
— Мой музей работает в разное время, но я уверен, что визит состоится.
— Музей?
— Так я называю свою квартиру, она вся уставлена картинами.
Пенни принесла напитки. Фрэнк и Тони поговорили о Бобби Вальдесе. Затем повисло тягостное молчание.
В баре находилось около двух десятков посетителей. Аппетитно пахло жареным луком и готовящимся на кухне мясом. Наконец, Фрэнк сказал:
— Ты, наверное, хочешь знать, почему я пригласил тебя?
— Чтобы выпить.
— А еще, — Фрэнк помешал в стакане трубочкой. Кусочки льда застучали о край бокала. — Я тебе должен кое-что рассказать.
— Я думал, ты уже все сказал утром, в машине.
— Я вел себя как дерьмо.
— Но...
— Я говорю тебе, я вел себя, как дерьмо.
— Ну, ладно, ладно. Согласен.
Фрэнк улыбнулся.
— Мог бы еще поспорить со мной. Я ошибался насчет той женщины, Томас.
— Ты уже извинился перед ней, Фрэнк.
— Я должен и перед тобой извиниться.
— Не обязательно.
— Ты был прав, поверив ей. Я пошел по ложному следу. Ты совал меня носом в нужный след, а я упирался.
Тони улыбнулся и, чтобы развеселить Фрэнка, сказал:
— Ты потерял нюх.
Фрэнк мрачно кивнул.
— Все из-за Вильмы. Нюх потерял из-за Вильмы.
— Твоя бывшая жена?
— Да. Ты точно сказал, что я женоненавистник.
— Должно быть, тебе здорово насолила жена.
— Не важно. Все равно это не оправдывает моего поведения.
— Ты прав.
— Боже, ты знаешь, я не спал ни с одной женщиной после ухода Вильмы. Прошло десять месяцев.
Тони не знал, что сказать Фрэнку. Они не были достаточно знакомы, чтобы обсуждать интимную сторону его жизни, но он видел, что Фрэнку нужна поддержка.
— Да, десять месяцев — это большой срок.
Фрэнк молчал. Он смотрел в бокал, словно в магический кристалл, пытаясь узнать будущее. Конечно, ему хотелось рассказать о Вильме, о разводе, спросить совета, но он не мог сделать этого. Он был слишком горд.
— У Вильмы другой мужчина? — спросил Тони и тотчас же почувствовал, что дотронулся невольно до самой раны.
Фрэнк поморщился и сделал вид, что не расслышал вопрос.
— Меня беспокоит то, что я заставляю себя работать. До развода этого не было. Теперь я злюсь на женщин и на работу. — Фрэнк отхлебнул виски. — И что там с этим чертовым шерифом из Напа Каунти? Почему он солгал?
— Рано или поздно узнаем.
— Хочешь еще выпить?
— Хорошо.
Тони чувствовал, что Фрэнк надолго задержался в «Хоуле». Фрэнк надеялся, что в беседе он может освободиться от тягостного гнета горьких воспоминаний. Единственный человек, который готов выслушать его, — это Тони.
В этот день у Смерти было много работы: как и всегда, люди умирали по естественным причинам, но еще больше работы выпало медицинскому судебному эксперту: два трупа в результате дорожно-транспортного происшествия; два убитых из револьвера; ребенок, избитый до смерти сумасшедшим отцом; женщина, обнаруженная в ванне; двое юношей, умерших от высокой дозы наркотиков, и, наконец, Бруно Фрай.
В четверг в 19.10 патологоанатом, торопясь закончить работу, быстро произвел вскрытие в области живота. Было очевидно, что Фрай скончался от полученных ножевых ранений, и поэтому нет необходимости исследовать другие органы. Верхняя рана не могла быть причиной смерти: нож порвал ткани и зацепил легкое. Но нижняя рана была ужасна: лезвие разворотило желудок и разрушило поджелудочную железу. Человек погиб от внутреннего кровоизлияния.
Патологоанатом зашил раны и надрез. Губкой он стер с тела кровь, желчь и кусочки мышц, вынутых для исследования.
Мертвеца переложили со стола на каталку, носившую следы кровоподтеков, и увезли в холодильник, где другие трупы, вскрытые и вновь зашитые, спокойно дожидались отправления в последний дом.
Бруно Фрай лежал смирно, словно был доволен компанией мертвецов, чего он не мог сказать о себе при жизни, находясь среди живых.
Фрэнк был уже пьян. Он снял пиджак и галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Волосы в беспорядке спадали на лоб, и Фрэнк постоянно отбрасывал их пятерней назад. Глаза налились кровью, бледное лицо покрылось испариной. Фрэнк бормотал что-то, постоянно повторял одно и то же, и Тони приходилось понукать его, точно подталкивать пальцем заедающую иглу проигрывателя.
Фрэнк говорил о своих женах. На втором году службы в полиции Фрэнк познакомился с Барбарой Энн. Она работала продавщицей в одном из ювелирных магазинов на окраине города. Она помогла Фрэнку выбрать подарок для его матери. Барбара была такая привлекательная темноволосая девушка, что Фрэнк не удержался и, не надеясь на успех, назначил ей свидание. Она пришла. Через семь месяцев они поженились. Барбара Энн еще до свадьбы составила план будущей жизни. Она останется пока работать в магазине, но из ее денег она не истратит ни пенни. Все эти деньги пойдут на счет, чтобы затем можно было купить дом. Они будут жить экономно, на зарплату Фрэнка, и снимут недорогую квартиру. Они продадут его старый «понтиак», потому что Барбара может ходить на работу пешком, а Фрэнк будет ездить в участок на ее «фольксвагене». Барбара умудрилась составить меню на месяц вперед с учетом их скромного семейного бюджета. Фрэнку нравилась в его жене практичность. Когда дело не касалось материальной стороны жизни, это была беззаботная, смешливая женщина и прекрасная любовница. В любви она забывала все и страстно отдавалась мужу. Барбара Энн решила покупать дом в рассрочку, когда они наконец накопят сорок процентов от стоимости дома. Она уже знала, сколько там будет комнат и какие: Барбара нарисовала план и часто вынимала его из ящика, чтобы еще раз рассмотреть его и помечтать о счастливом будущем с Фрэнком. Она хотела иметь детей, много детей, но потом, в своем доме. Барбара Энн предусмотрела все, почти все, но кто мог предвидеть то, что случилось потом? Она заболела раком, болезнь установили через два года после свадьбы, а еще через три месяца Барбары не стало.