Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Значит, все-таки, боялись.
– Сделал вывод Мишка.
– Может быть, не пацанов, а Нинеи? Застава-то на ее земле стояла.
– А что? Может быть!
– Сразу же оживился Стерв.
– Ночь, дождь, ветер! Идут по земле Великой волхвы, для того, чтобы ей навредить… Дозорных на привычных местах не нашли, ничего непонятно. Жуть! И вдруг: бух, трах! Одного колодой в овраг сшибает, другого из самострела, третий орет, бревном придавленный… Тут, не то что мешок, портки оставишь!
"М- да, не позавидуешь мужикам, прямо, фильм ужасов какой-то. Так и бывает: "Паны дерутся -у
– Дядька Стерв, ты сказал: "Великая волхва"?
– Чего?
– Стерв придурковато вытаращился на Мишку.
– Чего сказал?
– Ты назвал Нинею Великой волхвой. Чем волхва Великая отличается от обычной?
– Так, кто ж знает?
– Стерв ухватился за какой-то мешочек, подвешенный к поясу, и принялся сосредоточено соскребывать с него ногтем пятнышко.
– Может, она и не Великая вовсе. Люди болтают, языки без костей.
– А что бывает, если два волхва между собой схватятся?
– Откуда ж мне знать?
– Стерв пожал плечами.
– Это у волхвов надо и спрашивать.
"Все, закрылся. Теперь ничего не добьешься. Ладно, попробуем по-другому".
– Дядька Стерв, помнишь дощечки, которые я на деревьях развесить велел?
– Ну.
– Случайно оговорившийся охотник, стал настороженно немногословным.
– А потом одну из этих дощечек нашли в брошенном мешке.
– Нашли, было дело.
– Так вот: на другой стороне той дощечки, в ответ на мой наговор, было написано заклятье.
– Мишка в упор уставился одним глазом в лицо Стерву.
– И в заклятье том Нинея помянута.
– И что?
– Смертью ей грозят. Не от ведовства, а от людей - от обычного оружия.
– Э-э! Обычным оружием ее не возьмешь!
– Стерв облегченно вздохнул и беспечно махнул ладонью.
– Простые люди к ней и близко не подойдут, не допустит.
– А издалека? Стрелу с огнем, к примеру, в дом бросить?
– Не-а! Не выйдет ничего!
– Уверенность охотника во всемогуществе Нинеи была непоколебима.
– Не допустит она. Я, конечно, не знаю, но может быть, и с десятком Первака так все обошлось потому, что она за ребятишками приглядывала.
"Безнадежно. У Нинеи непоколебимый авторитет. Стерв даже имя волхвы вслух произносить избегает - "она", "ее". Что ж делать-то? Зарежут же бабку и внучат не пожалеют. Вот тебе и "обратная сторона медали".
– Значит, дядька Стерв, не будем Нинеину весь охранять? С болота дозор снимаем и никуда не ставим?
– Да зачем? Если она не захочет, никто и близко подойти не сможет.
– К наставнице ее Яге подошли. Пришли княжьи дружинники с попами и убили.
– Так то - с попами.
– Уверенности в голосе Стерва поубавилось, он ерзнул на лаке и беспокойно огляделся, как будто в горнице мог кто-то прятаться.
– Попы, они, конечно… Да еще если не один… - Охотник запнулся и вдруг посветлел лицом.
– Не! Не полезет к ней твой тезка! Мне рассказывали: он раз уже к ней сунулся, так чуть живого обратно привезли. Беляна - подружка ее - умолила до смерти не убивать.
"Вот, те, на! А меня-то там вообще не
– Ну, хорошо, господин наставник Воинской школы, а если Нинея Всеславна сама повелит?
– Сама? Да зачем ей?
– Нинея Всеславна не только волхва, но еще и боярыня древнего рода.
– Мишка постарался уловить реакцию Стерва на это известие. Реакции не было, значит, знал.
– Мы же не только Воинская школа, но и боярская дружина боярыни Нинеи Всеславны. Пристало ли будущим воинам за спину старухи прятаться? Пристало ли боярской дружине боярыню свою не охранять?
– Гм. Это, конечно… И для учебы полезно… - Стерв снова поскреб поясницу и решительно заявил: - Завтра же пойду места для дозорных выбирать.
– Э, нет, господин наставник, один раз ты уже выбрал.
– Что? Плохо выбрал?
– Я - не об этом. Ребят учить надо. Прикажи всем десятникам самим места для дозорных выбрать. Потом пусть каждый тебе выбранные места покажет и объяснит, почему выбрал именно так, а не иначе. А ты ему его ошибки укажешь.
– Точно! Так и сделаю! Будь спокоен, старшина, все устроим, как надо!
"Ну что ты будешь делать! Только решил, что будучи "реалистом", можно крутить ЗДЕШНИМИ людьми, как заблагорассудится, и нате вам! Успех достигнут при переходе в совсем иную область понятий - сословную. Средневековье? Разумеется, сэр, но не так-то все просто. Единого рецепта для индивидуальной работы в любых обстоятельствах, все же, не существует. Что ТАМ, что ЗДЕСЬ. Для массового сознания есть, а для отдельной личности нет. Потому-то она личностью и называется. Когда же личность растворяется в массе… М-да!".
Сразу же после ухода Стерва, пожаловал второй посетитель. С "отчетом о проделанной работе" явился старшина плотницкой артели Сучок.
Во Христе плотницкий старшина звался Кондратием Епифанычем, что само по себе было удивительным, поскольку родом он был из какого-то лесного рязанского захолустья, и поверить, что в краю мещерских колдовских болот имеются люди, являющиеся христианами уже во втором поколении было трудно. Прозвище же "Сучок" подходило ему, как нельзя более.
Во- первых, бригадир плотников. Во-вторых, был Сучок телосложением мелок и жилист, в движениях быстр, характером же обладал въедливым и скандальным. Как терпели плотники его крикливость и придирчивость было совершенно непонятно, но терпели. Может быть, потому, что мастером Сучок был отменным. В-третьих, нажив к тридцати, с небольшим, годам роскошную плешь, и имея совершенно заурядную внешность, блудлив был плотницкий старшина, как мартовский кот, неизменно оправдывая свое распутство пословицей: "Кривое дерево в сук растет".
Пользуясь несомненным успехом у прекрасной половины рода человеческого, Сучок снискал себе столь же несомненную нелюбовь половины мужской. Подчиненные Сучка довольствовались лишь тем, что произносили прозвище своего старшины с двойным, и то и с тройным "С". Все же остальные, то и дело, норовили Сучка поколотить, в результате чего он, не став более благонравным, наработал изрядные навыки драчуна и приобрел привычку нигде и никогда не расставаться с засапожником и топором.