Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Оценить незаурядность личности Сучка ратнинцам довелось почти сразу же, после прибытия артели в Ратное - в начале мая. Началось все с того, что плотницкий старшина воспылал страстью к вдове Алене. То, что ростом он был Алене, всего лишь, до подмышки, Сучка ни в малейшей степени не смущало. Чтобы оправдать свои отлучки со стройплощадки он изобразил необыкновенную набожность, которая, впрочем, мало кого ввела в заблуждение. Большую часть времени Сучок проводил не в церкви, а возле дома Алены.
Почти все женское население Ратного (и
Битый поленом ухажер физическими статьями Сучка превосходил, к тому же был ратником, поэтому серьезного сопротивления от "штатского" не ожидал, за что и поплатился - сначала оказался лежащим на земле с расквашенной физиономией, а потом, при попытке подняться, получил еще сапогом под ребра.
Увиденное очень не понравилось двум его коллегам из третьего десятка, и тут Сучок на своей шкуре ощутил, что такое военные профессионалы. Буквально через несколько секунд он оказался лежащим под забором, предварительно крепко приложившись к шершавым бревнам лысиной.
С кем- нибудь другим на этом бы все и закончилось, но не таков был старшина плотницкой артели. Выхватив засапожник, он с отчаянным криком кинулся на обидчиков, вызвав у тех лишь веселое удивление шустростью и глупостью мелкого забияки. Нож из руки был выбит мгновенно, а сам Сучок снова направлен в полет -плешью в забор.
И снова поднялся! Те, кто наблюдал эту схватку, рассказывали потом, что на Сучка было страшно смотреть. Разодранная лысина, окровавленное лицо, оскаленные, красные от крови зубы, оторванный по самое плечо рукав рубахи, сползший на топор, который непонятным для зрителей образом оказался в руке плотника.
То, что шутки кончились, стало понятно после того, как Сучок молниеносным движением перебросил топор в левую руку, стряхнул на землю оторванный рукав и снова перебросив оружие в правую руку, крутанул его так, как это умеют делать опытные воины с мечом.
Один из ратников, бывший при оружии, обнажил меч и ответно прошелестев в воздухе лезвием, зловеще произнес:
– Ну, сморчок, сам напросился.
Противники пошли мелкими шажками по сложной траектории, одновременно сближаясь и стараясь зайти так, чтобы солнце светило в глаза противнику. Тут-то и стало понятно, что Сучку не впервой выходить с топором против меча, и поединок, скорее всего закончится смертью одного из противников. Пусть в безоружном рукоприкладстве плотник и уступал ратникам, но топором он владел виртуозно и боевой опыт, по всей видимости имел.
До смертоубийства не допустил Бурей. Большой любитель понаблюдать за чужой дракой, он поначалу с удовольствием наблюдал шоу поверх своего забора, но как только дело приняло серьезный оборот, вымахнул на улицу словно огромная горилла, мгновенно
Так в Ратном завелся еще один Бешеный. Не оценить стойкость и бойцовские качества Сучка в воинском поселении просто не могли, а потому, никто особенно не удивился тому, что через несколько дней плотницкий старшина, сверкая намазанной целебной мазью плешью, сидел на крыше дома Алены и, весело перекликаясь с хозяйкой, менял попорченную временем и погодой дранку.
Произошло все это в начале мая, а в середине мая, через несколько дней, после окончания строительства "учебной усадьбы" и переезда плотницкой артели в Нинеину весь, новый Бешеный схлестнулся с Бешеным старым - с Бешеным Лисом.
Если приказ и "техническое задание" на строительство усадьбы из плетней Сучок получили от самого воеводы Корнея, то строительством Базы Младшей стражи дед приказал заниматься самому Мишке, о чем сообщил старшине плотников, не пожелав слушать никаких возражений. Прежнее задание плотники сочли просто боярской блажью, но подчинение четырнадцатилетнему пацану их не на шутку обидело.
Кипящий возмущением Сучок встретил Мишку, умученного первыми тренировками в "учебной усадьбе", кривой ухмылкой и, не поздоровавшись, осведомился издевательским тоном:
– Что прикажешь… боярин?
Мишка был уставшим, злым и заранее готовым к чему-либо подобному. Показательно игнорируя Сучка, он огляделся с высоты седла, словно не замечая стоящего перед ним Демку, и гаркнул:
– Дежурный десятник! Не слышу доклада!
– Господин старшина!
– Демка попытался отодвинуть плечом Сучка, но тот уперся.
– За время моего дежурства никаких происшествий…
– Сейчас будет тебе происшествие!
– Прервал Сучок доклад.
– Сейчас ты у меня со своими игрушками…
Мишка ткнул указательным пальцем в сторону плотницкого старшины и рявкнул:
– Взять!
Со всех сторон придвинулись "курсанты", и по их лицам было видно, что замечание насчет "игрушек" они слышат уже не первый раз. У троих или четверых в руках покачивались кистени, двое скидывали с плеча свернутые кнуты. Сучок, по-волчьи ощерившись, сначала потянулся к засапожнику, потом, видимо передумав, потащил из-за пояса топор. Действительно, пугать ножом ребят в кольчугах было глупо.
Мишка встретился глазами с "курсантом", держащим в руке кнут и, указав на ноги Сучка, сделал согнутым указательным пальцем такое движение, как будто цеплял что-то крючком. "Курсант" понимающе кивнул.
– Ну, что, детишки?
– Начал было Сучок, но больше ничего ни сказать, ни сделать не успел.
Кнут заплел ему ноги и резким рывком опрокинул на землю лицом вниз. Тут же чья-то нога наступила на топорище, придавив, заодно и пальцы. Ремень кистеня проскочил под подбородок и сдавил горло. Сучок захрипел.