Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Вокруг тебя будут происходить самые разные вещи: - продолжил внушать Мишка - плохие или хорошие, опасные и нет, веселые или грустные. Может случиться всякое: обиды, насмешки, неудачи, беды. Смотри на все это только с одной стороны - помогает это вызволению твоих людей и их семей, мешает или вообще не имеет к этому никакого отношения. Научись, заставь себя смотреть на любое событие, на любого человека только так. И тогда, ничто постороннее тебя не затронет, все будет мелким и не стоящим внимания.
Сучок сидел не шевелясь, Гвоздь и Нил не издавали ни звука, но Мишка их не видел,
– Если одна цель, одно дело станет для тебя смыслом жизни, то не страшно ничего: голод, холод, боль, душевные муки - все это будет проходить мимо, не задевая тебя. Не захочется ни скандалить, ни драться. Тебе даже будет казаться странным, что кто-то тратит на такие пустяки время и силы.
Цель - вызволение своих людей - достойна честного мужа, достойна того, чтобы забыть, ради нее, обо всем другом. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Если не веришь, то хотя бы попробуй. Убедишься сам: станет легче жить, станет понятно, как жить. Еще раз повторю: наплюй на все. На все, кроме одного и тогда, рано или поздно, своего добьешься.
Сучок так и не пошевелился, но уже одно то, что он слушал, что не прервал или не показал, что все сказанное представляется ему чепухой, обнадеживало.
"Может, ничего и не выйдет, но, хотя бы, нарываться на неприятности перестанет, уже хорошо. А там, глядишь, что-нибудь и переменится к лучшему. Если же убьют или серьезно покалечат, то ничего уже не переменится никогда".
Мишка повернулся к Гвоздю и, стараясь не выглядеть праздно любопытствующим, спросил:
– Как вас угораздило-то, всей артелью - в закупы?
Гвоздь в ответ лишь безнадежно махнул рукой. Мишка настаивать не стал и заговорил деловым тоном:
– Ладно, давай объясняй: откуда взялся остров и почему выбранное место плохим оказалось.
– Там под землей водяная жила проходит. Нельзя над ней строится - дома гнить будут, люди болеть.
– Точно знаешь?
– Точно. Мы со Шкрябкой несколько раз с лозой проходили. Да и так понятно: ни птичьих гнезд, ни звериных нор. Мышки самой малой не увидишь. Зверье плохие места чует, в сторонке держится.
Принципы работы лозоходцев Мишка понимал смутно, но в результативность их верил - однажды сам убедился на практике. Про существование геопатогенных зон знал, как знал и то, что предки места для проживания выбирать умели. Это тебе не Петр I, засадивший столицу в болото по соседству с тектоническим разломом.
"Но Нинея-то! Неужели не знала? Никогда не поверю! Почему же не предупредила? Опять волховские штучки? Церковь сгниет, люди переболеют, и тут, мудрая волхва… Блин, неужели даже ребят не жалеет, ради укрепления веры в себя - великую и ужасную? А не паранойя, сэр Майкл? Да черт его знает! Тут во что хочешь, поверишь".
От размышлений Мишку отвлекли Нил и Гвоздь, сдвинувшие макет на край стола и притащившие от двери ведро, до половины наполненное влажным речным песком. Высыпав песок на стол, Гвоздь слепил из него какую-то вытянутую фигуру и принялся объяснять.
– Тут, с полверсты ниже по течению, есть не холм, а так - взгорок небольшой.
Концы старицы плотинами перегородить - вот тебе и ров с водой, ключ его быстро наполнит. Получится глубоко, примерно, в полтора-два человеческих роста, и широко - шагов двадцать пять-тридцать. А сам остров сухой, вода близко к поверхности не подходит. Очень хорошее место.
И с насыпкой валов возни особой нет. Остров высокий, середину взгорка срыть, а на краях землю подсыпать. Получится, примерно три человеческих роста, потом точнее скажу. А стены поставим так.
Гвоздь принялся чертить пальцем на песке контуры крепости, а Мишка задумался над услышанным.
"Полтора-два человеческих роста глубиной, никак не меньше трех метров. И дно старицы находится выше уровня воды в Пивени, за исключением периода половодья, разумеется. Если поставить плотины а лишнюю воду спускать через них по желобам, то напора хватит, чтобы крутить водяные колеса".
– Слушай, Гвоздь, а вы водяные колеса делать умеете?
– Он умеет.
– Гвоздь кивнул на все еще сидящего неподвижно Сучка.
– А зачем колеса?
– Как зачем?
– Мишке заговорил так, будто Гвоздь не понимает очевидных вещей.
– Есть перепад воды в два человеческих роста, есть родник, который все время добавляет воды, есть чем крутить водяные колеса! Целых четыре!
– Да зачем четыре-то?
– Удивился Гвоздь.
– Мельницу хочешь поставить? Так одного хватит.
– Почему только мельницу? А молот кузнечный поднимать? А пилы на лесопилке вверх-вниз дергать? Вам, что, доски для строительства не нужны, брусья, прочие пиленые вещи?
– Какая такая лесопилка?
– Заинтересовался Нил.
– Причем тут водяные колеса?
– Да все просто!
– Мишка разровнял песок, стерев чертеж Гвоздя, и начал чертить на нем свой.
– Смотрите! Вот так от водяного колеса крутится другое колесо наверху. К верхнему колесу крепится тяга, она тягает пилы вверх-вниз. Здесь наклонный желоб, в него кладем бревно, и оно от собственной тяжести наползает торцом на пилы. Какое расстояние между пилами, такой толщины доски и выходят. По краям получается горбыль, но и ему же тоже применение найти можно. А если пилы расставить широко, чтобы только горбыль срезали, то за два прохода из бревна получается брус.
– Погоди, погоди.
– Прервал Мишку Нил.
– А где такие пилы взять? Гнуться они не будут?
– У Мудилы {{ От древнеславянского мудити – медлить }} надо спросить.
– Прервал напарника Гвоздь и пояснил для Мишки: - Мудила - кузнец наш. Хороший мастер, только думает долго. Мы тут в лесу кузницу брошенную нашли, так он уже два дня раздумывает: то ли там работать, то ли сюда все перетащить. Странно как-то: инструмент, железо в крицах, уголь, руда - все лежит нетронутое, а людей нет, словно вымерли.