Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Похоже, наклевывается, прямо-таки, как шило из мешка лезет, идея мануфактуры. А что? Крестьянам зимой делать особо нечего, почему бы и нет? Мануфактура… XVIII или даже XVII век. Скакнуть, в плане организации производства на полтысячелетия вперед. А не авантюра, сэр? Под расширенное производство рынок сбыта нужен, более или менее развитые товарно-денежные отношения. Допустим, Пинск и Туров находятся не так уж и далеко, продукцию можно доставлять водным путем, напрямую, без волоков. В Киев тоже. Конечно же, сразу начнут копировать, но кустарное производство обязательно проиграет мануфактуре по ценовым показателям… В частности полезли, сэр, пока обсуждается только идея. И предварительный
Второе перспективное направление - опосредованное воздействие. Это - то, что Вы, сэр, попытались изобразить, беседуя с дядюшкой Ником. Будет толк или нет, неизвестно, но некоторые предложения его явно заинтересовали. Если даже часть предложений удастся осуществить, серебро пойдет, без преувеличения мешками. А если будет серебро, то почему бы и не наладить чеканку монет? Стоп, сэр, остановите полет фантазии, на опасные игры Вас потянуло. Если хоть капля информации просочится к кому-нибудь из князей, лапу наложат - к гадалке не ходи. Но соблазнительно, черт возьми! Единая валюта - один из столпов государственности. Вопрос лишь в том, как обеспечить секретность производства? Ладно, это опять частности, придет пора, подумаем.
Опосредованное воздействие предполагает наличие достоверной и всеобъемлющей информации, а так же, в исключительных случаях, возможность вмешательства. При этом, объект воздействия либо сознает, что им манипулируют, либо не догадывается об этом. Какой вариант выбрать? Лучше всего, пожалуй, будет постепенный переход от неявного воздействия к открытому. Когда во всех ячейках сети, накинутой купеческим сообществом на Русь, будут, в качестве силовой составляющей, находиться выпускники Воинской школы, можно будет и рыка в голос добавить. Ребята и информацию поставлять смогут, и по шеям накласть, в случае нужды, сумеют. Годы, конечно, уйдут, но и Вы, сэр, к тому времени статус сопляка утратите. Впрочем, пока об этом говорить рано, но иметь в виду нужно.
Третье направление - участие в чужих программах. Имеются три субъекта управления, о намерениях которых Вы, сэр, более или менее осведомлены. Воевода Корней и боярин Федор - намерение посадить на Волынско-Туровское княжение Вячеслава Ярославича Клецкого. Иеромонах Илларион и (чем черт не шутит?), возможно, "особист" Феофан - намерение создать Православный рыцарский орден, с далеко идущими последствиями. Боярыня Гредислава Всеславна и княгиня Ольга Туровская - намерение восстановить Древлянское княжество, независимое от Киева. Осведомлен ли о планах супруги Вячеслав Владимирович Туровский, неизвестно. Какие планы у него самого, можно только догадываться, возможно, поглядывает на Киев. После Мстислава и Ярополка, кажется, его очередь. Но это - при условии, что Мстислав не сможет передать верховную власть сыну - Всеволоду Новгородскому.
Обратите внимание, сэр, что все три субъекта управления готовят осуществление своих планов в тайне. В случае огласки, никому из них не сносить головы. Еще одна общая черта - все весьма позитивно относятся к созданию "незаконного воинского формирования" на базе Младшей стражи Ратнинской сотни. При этом, сама Ратнинская сотня, во всяком случае, ее значительная часть, вовсе не в восторге от этого начинания. Граф Коней на создание воинского формирования ни сил, ни средств не жалеет, волхва Нинея тоже, а вот Илларион не дал ничего или почти ничего. Непорядок! Что можно с него выдоить? Деньги, людей? Богословский факультет! Черт возьми (прости Господи), я-то собирался двух-трех священников выпрашивать, а возможность-то есть о-го-го!
Дальше -
Итог, сэр? Итог таков: сформулирована новая (и опять промежуточная) цель - наращивание ресурса для обретения возможности повлиять на дальнейшее развитие Руси".
– Наглец, Вы, все-таки, сэр Майкл.
– Пробормотал Мишка вслух.
– Историю менять вознамерились. Рея Бредбери на Вас нет, ядрена Матрена.
Часть 8
Ладья, оставленная купцом Никифором в Ратном для обеспечения торговых экспедиций в междуречье Горыни и Случи, медленно, немногим быстрее скорости пешехода, продвигалась вверх по Пивени. После одного из многочисленных поворотов русла, поднявшийся к вечеру ветер оказался попутным, и экипаж, поставив парус, отдыхал, пользуясь короткой передышкой - следующий поворот реки мог увести ладью в либо в "ветровую тень", либо на неподходящий для прямого парусного вооружения курс.
Солнце еще не зашло, но на реке уже стало прохладно и Мишка кутался в меховой плащ, заботливо сунутый ему перед отплытием Листвяной.
"Странно, на спортивной яхте, когда идешь курсом "фордевинд", ветер почти не ощущается, а здесь продувает, как стоячего. Впрочем, ничего странного – идем против течения, да и обводы корпуса у этого, с позволения сказать, плавсредства, те еще. Просто ложка, проминающая воду. Эх, сейчас бы на моем "драконе" - раскинули бы грот и стаксель "бабочкой", или спинакер поставили бы и… до первой же отмели, киль-то у спортивной яхты…".
Ладони горели огнем - утром Мишка для разминки подменил одного из гребцов и сумел продержаться лишь около получаса. Весло было тяжеленным, темп гребли, который гребцы поддерживали, казалось, играючи, оказался почти непосильным, а мозоли на руках, набитые воинскими упражнениями и натертые конским поводом, разместились вовсе не в тех местах, которые требовались для гребли. Мишка опасался приступа тошноты и головокружения, но хорошенько пропотев на весле, почувствовал себя, наоборот, бодрее.
Экипаж достал еду - хлеб, сало, лук, кажется, кормщик не собирался приставать к берегу для ужина, видимо, ожидалась лунная ночь, и движение будет продолжаться и после захода солнца. Уходить в кормовую избу Мишка не собирался, там, пригревшись, дремал, завернувшись в тулуп, отец Михаил, а в каморке, изображавшей собой каюту, и одному-то было не повернуться. Будить монаха Мишке не хотелось, можно было переночевать и здесь на носовом помосте ладьи.
Солнце, наконец опустилось за горизонт и, хотя легкие перистые облака еще подсвечивались его лучами, здесь, в русле Пивени, заросшем по берегам лесом уже наступила бы темнота, если бы из-за макушек деревьев не начал выползать огромный желтоватый диск луны. Река снова повернула, парус стал бесполезен, и экипаж ладьи взялся за весла. Их мерный плеск и едва слышное журчание воды под форштевнем навевали сон, Мишка уже было решил устраиваться на ночлег, как рядом раздался голос отца Михаила: