Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют
Шрифт:
– Да не жалко – утряслось бы только.
– А что? Сильно неладно? – уловил тревогу в голосе командира Арсений, да и остальные повернулись. – Говори, не томи!
– Мишку, похоже, убили, – вывалил Егор самое главное.
– К-к-корнея в-в-внучка? – подал голос Дормидонт.
– Его, Доря, его самого.
От такой новости все замерли. Общую мысль после недолгого молчания выразил Андрон:
– Вот теперь только порты держи. Корней по Ратному, как коса по перепелкам, пройдется.
– За внука же… Только что не молился на парня… – буркнул Савелий.
– Вот и я про то.
Помолчали еще, обдумывая сказанное.
– Точно знаешь, что убили? – похоже, новость выбила балагурство и из Арсения – самого неунывающего в десятке.
– Сам слышал, как в доме заорали: «Старшину убили! Режь всех!» Сопляки орали, когда я Чуму со двора Устина вытаскивал.
– Неужто и он влез? – сплюнул Арсений. – За Устина? Он же калеченый?
– А-а-а-а! – раздраженно махнул рукой Егор. – Баба его детишек забрать пошла – Захара-стрелка, которого на переправе убили, помните?
– Ну, помним и что? – поторопил Андрон.
– Так ребятишки от него остались. Софья его почти сразу померла, их Марфа взяла – родня же. Захар-то Устину родич. Вот Варька за ними и полезла. Устиновых уже никого не спасти, а этих и еще тех, кого можно, к тетке Аксинье отправили. Сама Варька во дворе осталась – жопа в щель не пролезла. И не сиделось ей, шелапутной, рванула в ворота… Там стрелу своей жопой и словила! Чума за нее в драку сунулся – и ему наваляли.
– Мда-а… Меченая семейка-то получается… – несмотря на нелепость положения Чумы и его жены, ратникам было не до смеха.
– Что делать станем, десятник? Похоже, сотне конец приходит? – без привычного задиристого удальства спросил Арсений. – Нельзя допустить.
– Нельзя, – согласился Егор, – только вот как? Корнея сейчас и черт не остановит. Его же смерть Фрола больше собственного ранения подкосила; наследника лишился – роду конец. На Лавра-то у него никакой надежды давно не было, а тут у внука откуда что взялось. Вот и воспрял духом сотник, словно вторую жизнь получил. А теперь… Слабого такое сразу сломало бы или вовсе пришибло, а Корней, даже если сам и сгинет, то прежде все вокруг разнесет в щепы… Не знаю, чего он задумал, но всадники на Нинеину весь ускакали. Сам видел.
– И мы видели.
– Дядька Лавр с мальцом. Я им ворота и отпирал… – подал голос Леонтий.
– Значит, Корней и впрямь стрелков сюда вызывает. Другой силы у него нету. Но это он зря. Днем с крыш им бить не дадут, из луков посшибают, а мечников он и десятка не наскребет. Если только бояре вернутся.
– А куда их всех понесло-то? – удивился Арсений, который из-за вынужденного добровольного ограничения свободы узнавал последние новости с запозданием.
– Ушли же все! Мальцов выручать, – отмахнулся Егор. – Корней покуда один остался, даже старосты в селе нет. А без него… Леонтий!
– Здесь я, дядька Егор!
– Бери моего коня, – он усмехнулся. – Видать, судьба такая вам сегодня с Евсеем, на десятничьих конях гарцевать. Как хочешь, а Аристарха найди и скажи, чтобы сюда летел. Там, небось, и без него уже разберутся. Обскажи, что сейчас слышал, и с ним вместе назад… Скажи, никак без него!
– Сделаю, дядька Егор! – соскальзывая вниз по лестнице, гаркнул новик.
– Своих-то куда подевали? – поинтересовался Егор. Не то чтобы он опасался за родню ратников, но разговор об обыденном позволял немного отвлечься.
– Смотрят… Покосы, дрова опять же. Верстах в десяти… – пояснил Савелий.
– А твои? – повернулся он к Заике.
– Т-т-так у з-з-зыряновских поди уже… – заговорил Дормидонт. – Т-т-т-так думаю…
– Без отца? И без свата? – удивился Егор.
– А чего там сватать? – усмехнулся Андрон. – Там сватай – не сватай, девка-то брюхатая уже. С зимы все оговорено. Сейчас и заберут, а свадьбу отпляшем по осени.
– Эт когда твой сынок-то сподобился? Далеко же!
– Т-т-так гостил п-п-по осени…
– Нагостил, стало быть… – Ратники хрюкнули, но в голос ржать не стали, не время. – Шустрый малый, однако! Давай-ка его в десяток приводи.
Немного помолчали. Внизу громыхнули копыта, затем скрипнули ворота, и сидевшие на вышке хорошо расслышали, как Леонтий повернул коня с торной дороги на тропу в Боровое.
– Ну а случись край, что делать-то думали? – Егор не сомневался, что его десяток не просто так за тыном хоронился.
– Да мы тут кой-чего припасли… – начал было Арсений и, оглянувшись на остальных, продолжил: – Петруха, покуда в роженицы не подался, мысль подкинул.
– Ну-ну… Не тяни за хвост, говори! – поторопил Егор.
– Леонтий сказывал, ты ему сенник подпалить велел, коли резня по селу пойдет, – хмыкнул Арсений. – Ну и мы похожее задумали, только за тыном – у реки стога подпалить. Да в село из-за тына стрел побросать с десяток или два, вроде как напал кто. Глядишь, и не до драки стало бы.
– Вот и переловили бы вас всех! Стрелы-то опознали бы, сами знаете…
– Ну, если ты нас за таких дурней держишь… – заявил Арсений таким тоном, что все прыснули от одной мысли, какая у него при этом должна быть физиономия. – Видно, так и придется медовуху одним пить. Умным, вроде нашего десятника, она только во вред.
– Хватит, Сюха! Не до смеха, – остановил вернувшееся к Арсению балагурство Андрон и пояснил уже серьезно. – Колчан у меня со стрелами половецкими давно валялся. И выбросить жаль, и толку с них нет: для моего лука слабоваты. Вот и надумали покидать ими. Петруха надоумил…
– А подстрелили бы кого?
– Разве у кого зуб на тещу большой вырос… – снова встрял Арсений. – Мы ж с подачи Леонтия стрелы бы кидали. Где нет никого, туда бы и метили.
– Недурно задумано, – одобрил Егор. – А если бы дознался кто? Прочесали бы округу?