Отряд апокалипсиса
Шрифт:
А сэр Андерс тем временем уже, резко развернувшись, сдернул с Равенны последнюю веревку. Облегченно вздохнув, волшебница отошла от дерева, разминая руки.
— Идти сможешь? — негромко спросил рыцарь, и Равенна кивнула.
Пару мгновений сэр Андерс мешкал — разрывался между вверенной ему волшебницей и битвой, в которой он считал себя должным участвовать. Очень не хотелось ему стоять в стороне, бросая Освальда и Сиградда.
Но увы: обстановка не очень-то благоприятствовала проявлениям воинской доблести. Стрела, просвистевшая совсем рядом, и вонзившаяся в ствол дерева, к которому
Тем временем кто-то прыткий, но недостаточно осторожный споткнулся о припавшего к земле Освальда. Бывший вор еще дернулся нарочно, дабы вернее сбить этого «кого-то» с ног. А когда боец Братства повалился на землю — бросился на него с зажатым в руке тесаком.
Впрочем, противник Освальда тоже оказался не промах. Сначала отпихнул бывшего вора ногой, а в следующий миг уже выхватил нож.
Лезвие блеснуло в тусклом свете костра. Человек из Братства хищно ухмыльнулся, подобравшись для рывка, точно кот, заприметивший мышь.
«Ах, юные годы! — с внезапным и едва ли уместным приступом ностальгии подумал, глядя на него, Освальд, — старые… хе-хе-хе, и, конечно, добрые схватки веселых лихих ребят!»
Поигрывая тесаком и буравя противника взглядом, бывший вор дождался, когда тот метнется в его сторону. И, резко отскочив, поднялся на ноги, на ходу столкнувшись с еще одним бойцом Братства Ночи — тот как раз заряжал арбалет.
Ни уклониться, ни встретить этот неожиданный выпад Освальда незадачливый арбалетчик не успел. Так и рухнул, спиной вперед… прямо в костер. Бывший вор едва успел выхватить арбалет из его рук. И почти одновременно отвесил пинка под зад второму из противников — или, скорее, предыдущему, припавшему к земле.
«Уж такие вот они, поединки лихих ребят, — подумал при этом бывший вор с ехидством, — кто смел… в Преисподнюю улетел, кто честный-благородный — первый на корм крысам годный. А кто сильный, но тупой, пусть прощается с башкой… она ему все равно без надобности».
А затем, полуприсев, обвел взглядом поляну, валяющиеся на траве трупы… троих, живых покамест, людей Братства, что наседали на Сиградда, поигрывая ножами. И еще больше этих «братцев» не по крови, но по духу… нет, скорее, по гниловатому душку, отступавших в темноту леса с луками и арбалетами.
Наконец, Освальд снова нашел взглядом Леона и злополучный мешок.
«И фехтуй хоть как король — все равно настигнет боль. Лишь удача что-то значит… в схватках лихих людей. Да и в самой их жизни, если подумать. Тем, у кого ее нет, а поймать за хвост слабо, лучше сразу гроб заказывать».
Снова пнув под ребра попытавшегося было приподняться бойца из Братства Ночи, бывший вор одновременно послал арбалетный болт в направлении предводителя вражьего отряда.
Да только, увы, здесь хваленая удача Освальду изменила. Не выпуская из рук мешка, Леон юркнул за ближайшее дерево, скрывшись в темноте. А в сторону бывшего вора из темноты же метнулось сразу несколько стрел, вынуждая его снова припасть к земле. И даже несмотря на этот судорожный маневр, одна стрела все-таки пролетела слишком близко — оцарапала ему щеку.
Тем временем Сиградд, сообразивший,
А тот, пригибаясь, бросился к Освальду. И чуть ли не за шиворот его потянул, увлекая за собой — прочь с поляны.
Вслед им полетели еще несколько стрел и арбалетных болтов. А с ними и голос Леона, просто-таки сочившийся злобой:
— Вот так, значит! Вы захотели войны? Что ж, будет вам война! Клянусь, Братство это так не оставит!13
Сложно было сказать, на что он рассчитывал, выкрикивая свои угрозы. На подкрепление, разве что. Потому как, собственно, в отряде, возглавляемом Леоном, на ногах осталось человек четырнадцать — немногим больше половины от их начальной, отправившейся в поход за останками некроманта, численности. А уж чего они на самом деле стоили в схватке с посланцами мастера Бренна, показала сама эта ночь — оказавшаяся для почти десятка братьев последней.
После тех потерь, понесенных отрядом, только безумец мог бросить уцелевших бойцов в ответную атаку — хоть ночью, хоть даже при свете дня. А уж Леон безумцем не был, вовсе нет. У него и у братьев, отряженных ему в помощь, была миссия: заполучить кости некроманта, а заполучив, поставить дух этого незадачливого колдуна на службу Братству.
Вот на миссии этот Старший и решил сосредоточить силы заметно поредевшего отряда. А прежде всего от братьев требовалось — что? Добраться до пленившей некроманта пещеры и при этом остаться в живых. Ну и, конечно, не потерять мешок с поистине драгоценными останками.
Чтобы не случилось последнее, на следующем же привале Леон усилил караулы — дежурили, сменяя друг друга, теперь не двое, а целых четыре бойца. Да и остальным спать пришлось вполглаза.
Другое дело, что и новообретенные враги Братства не торопились с новой атакой. Притом даже, что волшебница Равенна была снова с ними и, немедленно накормленная, стремительно восстанавливала силы.
Не то чтобы посланцы мастера Бренна боялись. Просто, посовещавшись, смекнули, что людей Братства лучше бы до поры оставить в живых. По простой как лапоть причине: без того же Леона, умеющего прокладывать путь через лесную чащу, они легко могли заплутать; с костями некроманта или без — не важно. Так что лучше разобраться с ними поближе к знакомым местам.
Но было еще одно обстоятельство, и касалось оно самих злополучных останков, равно как и призрака, назвавшегося Лиром. Освальд напомнил, а Равенна не преминула подтвердить некоторые моменты из разговора с Леоном — когда тот утверждал, что Лир-де вовсе не собирается умирать. Что он вполне может продолжить существование среди живых, в качестве нежити, но обладающей собственной волей. И что именно предводитель отряда Братства подал некроманту такую идею.
— Да, это была еще одна нехорошая новость, о которой я тогда умолчал, — изрек Освальд, подытоживая, — ошибаюсь ли я, ошибается ли эта гадюка в плаще, но тащить косточки в пещеру, похоже, нет смысла.