Отряд (Аш - Тайная история - 2)
Шрифт:
– Они умрут! Они умрут!
Птица с красной грудью слетела вниз, приземлилась рядом с самым большим следом передней лапы свиноматки. Та немедленно унюхала малиновку. И развернула голову, чтобы порыть корни под снегом. Малиновка клювиком начала выискивать червей.
Поросята устремились вперед, в обгон стада, в белый лес.
– Они умрут!
У Аш перехватило горло. Она жалобно зарыдала, чувствуя, как двигаются мышцы горла, а глаза сухи и слез нет; почувствовала под собой
Сальная свеча догорела почти до огарка.
Рикард, свернувшись комком, спал на полу поперек палатки .
– Они умрут, - шептала Аш, глядя на полосатые оранжево-коричневые ягодицы, на переступающие копытца, на карие глаза, обрамленные изящными длинными-длинными ресницами. Она потянула носом - пахнет ли кровью или калом.
– Я его не убивала!
"Просто был выкидыш. Меня били, и я скинула".
Глаза ее были сухи. Если и были рыдания, то на слезы она была не способна. Снова напомнили о себе боль и холод и физический дискомфорт.
Чей-то голос сказал:
– Подружись с робким лютым диким кабаном.
Аш откинулась на шкуры и меха.
– Дерьмо. Господь послал мне кошмар, Годфри. Мои руки...
Она напряглась, чтобы рассмотреть свои руки при тусклом свете. Ей было не видно, запачканы ли у нее пальцы чем-нибудь. Она осторожно поднесла их к носу, понюхала.
– Почему Ему нужно, чтобы я видела мертвых младенцев?
– Не знаю, дитя. Ты, видимо, самонадеянно полагаешь, что Он возьмет на себя труд потревожить твой сон.
– Ты встревожен, я слышу, - Аш нахмурилась. Она огляделась, почти в темноте, но священника не увидела.
– Я обеспокоен.
– Годфри?
– Я мертв, дитя.
– Ты мертв, Годфри?
– Кабаны - это сон, дитя. А я мертв.
Тогда почему разговариваешь со мной?
Той частью своего сознания, которое слушает, той частью души, которой она всегда пользовалась для общения с Голосом, она ощутила какое-то тепло. Удовольствие, может быть. И потом снова послышался голос:
– Я решил, что если я могу вызывать кабанов, я мог бы вызвать и тебя. Когда я был ребенком, в лесу, только одним способом - оставаясь неподвижным, я подружился с теми из творений Господа, которые своими клыками могли бы разорвать меня в одну секунду. Ты тоже - одно из творений Господа, обладающее клыками, дитя. Мне так долго пришлось добиваться твоего доверия.
– И тогда ты пошел и умер ради меня. Ты уже в сонме святых, Годфри?
– Я недостоин. Меня искушают великие Демоны! Это, очевидно, Чистилище. То, где я сейчас нахожусь.
– Значит, близко к Господу. Спроси для меня у Господа, почему Дикие Машины хотят стереть Бургундию с лица земли?
Острая
– С кем разговариваешь, командир?
Он на своем месте на полу потянулся, все еще закутанный в одеяло, и распахнул полог палатки. Лунный свет под углом проникал в палатку командира, осветил лицо Рикарда, белый нар его дыхания, чистые руки Аш, ее меха, одежды, меч, тюфяк.
– Я...
Никакого перехода от сна к яви. Аш рывком уселась; в теле ничуть не ощущалось сонной апатии. Голова была ясной. "Я уже несколько минут не сплю", - поняла она, и огляделась: палатка была по-прежнему грязной, знакомой, вполне материальной. Рикард выжидающе смотрел на нее.
"Я не спала".
– О, дерьмо, - Аш согнулась, подавляя злость. Воспоминания нахлынули моментально. Одно мгновенное впечатление - как тело Годфри падает назад, с разбитым черепом, кусок черепа отсутствует, - осталось навсегда в ее памяти, впечатано в ее внутреннее зрение.
– Иисус Христос!
Смутно она отметила, что Рикард высунул голову из палатки и кого-то позвал; потом ушел; что вошел кто-то другой, засуетился - Аш не могла бы сказать, как долго это было, - а потом подняла голову и заметила, что смотрит прямо на Флору.
– Это был Годфри, - сказала Аш, - я слышала его голос. Я слышала голос Годфри. Я с ним разговаривала.
За палаткой ходили люди, черно-серебряные в лунном свете.
Голос Флоры произнес:
– Если он еще жив, может, он тебе приснился, где он есть...
– Он мертв, - глаза Аш наполнились слезами. Она позволила им течь, в темноте палатки.
– Боже мой, Флориан, у него верхнюю часть головы разможжило. Ты думаешь, я оставила бы его там, если бы он был жив!..
Из темноты появились длинные изящные пальцы хирурга, повернули ее лицо к свету. Ей не было неловко или страшно от прикосновения этой женщины. Флора опустилась на корточки перед ней, понюхала ее дыхание - "Наверное, не пила ли я?", поняла Аш, - прикоснулась к ее холодному лбу; наконец откинулась назад и покачала головой.
– Почему он должен привидеться тебе во сне?
– Я не спала.
Она попыталась подняться на ноги, позвать Рикарда, чтобы он надел на нее боевое снаряжение, поскольку было ясно, что луна уже довольно высоко, между деревьями лился серебряный свет. Неожиданно острая боль ударила ее в нос, глаза и горло. Она захлебнулась. Рот ее исказился; слезы потекли из глаз. Она хватала ртом воздух, горько плача.
– Дерьмо. Он мертв. Я позволила им убить его.
– Он погиб при землетрясении в Карфагене, - рявкнула Флора.