Отряд
Шрифт:
– Наши артиллеристы разберутся с этими орудиями, Гавриил Михайлович? – поинтересовался Ренненкампф, продолжая оставаться в седле.
– Не боги горшки обжигают. Разберутся, куда денутся. Было бы к ним снарядов только побольше. С такой скорострельностью, как у этих орудий, они полностью батарею из восьми наших четырехфунтовок заменят.
– Поищем, господин полковник. Мы здесь ещё не осмотрелись, как следует. Внизу, кажется, лагерь и обозы. Там вернее всего и запасы снарядов, – скороговоркой проговорил Вертопрахов.
– И лагерь, бросив обоз, уже покинули бывшие хозяева, – произнёс Ренненкампф, рассматривая через бинокль убегавших китайцев, которых преследовали нерчинцы.
То
Только через час нерчинцы вернулись назад. Ночь прошла в захваченном лагере, запасы которого значительно увеличили вооружение и провиант авангарда летучего отряда. Для охраны остального добра пришлось оставлять полусотню казаков. Основной отряд в составе Сретенского резервного полка, ещё одной батареи Забайкальского артдивизиона и Шестой сотня амурцев доберётся сюда не раньше, чем через пару суток.
С утра двинули дальше. В этот раз в авангард ушла полусотня Третьей сотни Первого Нерчинского полка под командованием хорунжего Белинского. Павел Карлович, как грамотный генерал решил дать возможность отличиться молодым офицерам. Вчерашний успех хорунжего Вертопрахова, а до этого Ромки Селевёрстова многим вскружил голову. Очень уж Орден Святого Георгия почётен в офицерской среде в этом времени-пространстве. Если сравнить с советскими наградами то я бы, наверное, соотнёс Георгия четвертой степени с орденом Боевого Красного Знамени, третьей степени Георгия с орденом Александра Невского, второй с орденом Суворова первой степени, а первой с орденом Победы.
К обеду у селения Эйюр наш авангард догнал арьергард отступающих китайских войск. Солдаты противника заняли позиции в двух верстах позади селения по берегу речки Эйюр. Её болотистая пойма опять не позволяла атаковать противника в конном строю, поэтому пришлось обратиться к уже отработанной тактике. Первая сотня нерчинцев, Четвертая и Пятая сотни амурцев, заняв гребень противостоящей высоты, открыли огонь по китайцам. Орудия Забайкальского дивизиона и три захваченных французских семидесятипяток стреляли через головы своей цепи.
Неожиданно для нас китайская пехота плотной массой перешла в наступление. Казаки, экономя патроны, вели редкий огонь из винтовок. Подпустив противника на пятьсот шагов, орудия открыли уничтожающий огонь картечью, но китайцы, несмотря на значительные потери, продолжали двигаться вперёд. Около трех сотен китайской конницы попытались атаковать правый фланг казачьей цепи, но задержанные болотом, отвернули назад.
– Ваше превосходительство, я с докладом, – прокричал, спрыгивая с коня, подлетевший намётом казак.
– Докладывай, братец, – оторвав взгляд от бинокля, невозмутимо произнёс Ренненкампф.
– У казаков патроны на исходе, Ваше превосходительство. Командир Первой сотни нерчинцев подъесаул Шарапов просит разрешения атаковать китайские позиции в конном строю через болото. Боюсь, не сдержим узкоглазых, уж больно их много прёт, – произнёс казак, преданно глядя на генерала.
Рененкампф через бинокль внимательно осмотрел поле боя и после небольшой паузы произнёс:
– Значит так, братец, передашь своему командиру, что после небольшой паузы, а затем трех залпов всех орудий поднимал сотню в атаку. Вместе с вами в атаку пойдёт Четвертая сотня амурцев сотника Вондоловского. Нет, не так, – генерал сделал паузу, после чего повернулся в сторону своего адъютанта корнета запаса гвардейской кавалерии Савицкого. – Господин корнет, отправляетесь вместе с казаком к подъесаулу Шарапову и передайте приказ совместно сотником Вандаловским начать атаку, как я уже сказал после паузы и трех одновременных залпов всех наших орудий.
– Слушаюсь, Ваше превосходительство. Разрешите, выполнять!
– Выполняйте, корнет, – отдав данное распоряжение, генерал взмахом руки подозвал к себе командира Второй сотник нерчинцев. – Сотник Токмаков, Ваша резервная сотня по левому флангу выйдет в тыл наступающей пехоты противник. Для поддержки возьмите четыре тачанки. Остальных по моему приказу направьте на правый фланг. Выходите немедленно.
– Слушаюсь, Ваше превосходительство.
– Господин капитан, – эти слова были обращены уже ко мне. – Вы сейчас же выдвигаетесь к артдивизиону, передаёте приказ о небольшой паузе и потом о трех слитных залпах. Очень надеюсь на Вас, Тимофей Васильевич. Надо всё рассчитать идеально и залпы, и выдвижение в обход казаков, и атаку двух сотен.
– Слушаюсь, Ваше превосходительство.
Всё удалось. Китайцы, сосредоточив огонь на атакующих, не заметили, как к ним в тыл вышла резервная нерчинская сотня с тачанками. Оказавшись меж двух огней, солдаты противника начали покидать выгодную позицию, а казаки на измученных конях бросились в преследование. На расстоянии почти пять вёрст вспыхивали скоротечные схватки, в наступивших сумерках преследование прекратилось, и отряд встал на отдых.
Подводя итоги боя на вечернем совете, Ренненкампфом было отмечено, что благодаря мужеству и героизму казаков и артиллеристов был разбит трёхтысячный китайский отряд, имевший восемь орудий. Потери неприятеля составили от трехсот до пятисот человек. Казаки потеряли из нерчинцев убитыми сотника Шкляра, легко ранен был подъесаул Шарапов и шестнадцать казаков убитыми и ранеными. У амурцев потери были значительно меньше: двое убитых и трое раненых казаков, а также ранен четырьмя пулями командир Четвертой сотни Вондоловский. Наибольшие потери были во Второй сотне забайкальцев, шедшей в атаку в скомканном строю, в то время, как амурцы смогли развернуться лавой.
– Что же, браты, давайте ещё по одной за погибших казаков и станичников, – с этими словами я опрокинул в рот из кружки грамм сто чистой, как слеза байцзю или как её здесь называли казаки «чистый ханшин», то есть китайской водки.
«Хорошо пошла…», – энергично выдыхая, подумал я, оглядев свой первый ещё «детский» черняевский десяток, который весь кроме Дана сидел рядом со мной вокруг костра.
После вечернего совещания меня нашёл Ромка и сообщил, что если у меня есть возможность, то браты ждут на поздний ужин, удалось кое-что надуванить. Плюнув на всё, тем более генерал Рененнкампф меня ничем не озадачил до утра, направился в расположение четвёртой сотни. Могу же я хоть раз посидеть, в смысле, поужинать со своими побратимами или нет? До сих пор как-то не вышло.
– Ермак, вот ты мне скажи, за что Гришка Чупров старший брат Чуба сегодня голову сложил? Кому она нужна эта война? – с какой-то истерикой в голосе спросил меня сильно захмелевший бывший командир первой тройки Тур или старший урядник Верхотуров Антип, в своё время закрывший собой генерал-губернатора Корфа.
На него попытался шыкнуть Ромка, Чуб и кто-то из братов, но я их остановил:
– Антип, братка, не нужна нам эта война. Не мы её начали. Но воевать придётся. Ты просто не видел, что эти ихэтуани-боксёры творят! Своих, принявших христианскую религию вырезают всех, не жалея ни женщин, ни детей. Головы рубят, живьём сжигают! – Чуть не ляпнул «фашисты». – Ты хочешь, чтобы они к нам через Амур пришли?!