Отшельник

Соболева Ульяна

– Ну ты загнул, Зверь. Приедешь ко мне домой, я тебе таких девочек организую. Слюной изойдешься. Но да-а-а… Шикарные девочки у вас в столице. Шикарныыые. Угодил, дорогой.

– Макс, столы шатаются, девочки ноги переломают.

– Пусть на коленях танцуют.

– А что отмечаем? – женский голос снова.

– День истины отмечаем, детка. Вот разденешься, и проверим, настоящая ты блондинка или фальшивая

– Эй, сюда иди. На коленях у меня танцуй. Фима, вечер не начинают с минета.

– А какая разница, с чего

его нача-а-ать… о-о-о… да, детка.

Сама не поняла, как повернула ручку, дверь оказалась незапертой, и я буквально ввалилась в просторный зал с бильярдным столом, бассейном с горячей водой, от которой валил пар, и застыла на пороге.

Все обернулись ко мне. Человек десять. Трое узбеков, а остальные все наши. Разморенные алкоголем, предвкушающие грязную вакханалию. Но я смотрела на Макса, у которого на коленях отплясывала полуголая блондинка. Искусно выписывала восьмерки ровно до той секунды, как я вошла в залу. Теперь она откинулась Максу на грудь и с любопытством смотрела на меня, как и все остальные. Я стиснула руки в кулаки с такой силой, что ногти вспороли кожу на ладонях.

Муж смотрел на меня исподлобья осоловевшим взглядом, сжимая ее бока, а на дне его зрачков начинала полыхать ярость. Метнул взгляд на Фиму, который быстро застегивал ширинку и напряженно смотрел то на меня, то на Макса. Узбеки играли в бильярд, но тоже обернулись ко мне, прерывая игру. Один из них медленно разрезал длинным тонким ножом апельсины на блюдце и облизывал пальцы, унизанные кольцами и перепачканные соком.

– Макс, ты делаешь мне больно, - взвизгнула блондинка.

– О! Еще одна девочка. Красивый девочка. Прятал от нас, Зверь? Заходи, красавица. Шампанское будешь?

Максим стряхнул блондинку с колен.

– Это кто такая? – шепнула одна из девиц.

– Не знаю… мне кажется, жена его.

– Ого!

Макс поправил ремень на джинсах и затянулся сигарой, медленно выпустил дым, глядя на меня, а потом лениво сказал:

– Пошла вон отсюда, - кивнул мне на дверь, но я так и стояла, тяжело дыша и чувствуя, как внутри нарастает взрыв истерики, бешеное цунами ненависти. За то, что вот так. За то, что унизил. При них. При всех. При Фиме своем, при шлюхах этих.

– Я сказал, пошла отсюда к себе! Сейчас!

А я смотрела ему в глаза и чувствовала, что задыхаюсь. Больно дышать, так больно, что хочется драть пальцами грудную клетку и глаза его гадские. Глаза, от которых с ума сходила, глаза, которыми на шлюху эту секунду назад похотливо смотрел.

– Зачем гонишь красавицу? Зачем пугаешь? Иди к нам, девочка.

Макс резко обернулся к узкоглазому мужчине, и тот перестал улыбаться. Потянул руку за бокалом, хлебнул виски и отвернулся к столу, сказал что-то на своем языке и, облапав брюнетку за ягодицы, взялся за кий.

– Фима, убери ее нахрен отсюда и дверь закрой, - Макс потянул к себе блондинку, усаживая обратно на колени, но в этот раз лицом к себе, -

давай, продолжай.

У меня взгляд на его пальцах застыл. Вижу, как темнеют на ее светлой коже, и без кольца обручального. Пальцы, которыми ко мне прикасался. Держит ее за бедро, а сам на меня смотрит… и я физически чувствую, как его пьяный взгляд впитывает мою боль, наслаждается ею, пожирает её глотками.

– Идем, - Фима под локоть осторожно взял, но я сбросила его руку, вздернула подбородок и громко, отчетливо сказала:

– Не хочу уходить. Я хочу отметить день истины вместе с вами! И еще, я так давно не играла в бильярд.

Усмехнулась и прошла к бильярдному столу. Узкие глазки того, кто просил меня остаться, плотоядно сверкнули, когда он осмотрел меня с ног до головы.

– Угостите меня вашим виски? – и, не дожидаясь ответа, взяла бокал и осушила до дна. Узбеки расхохотались, а Фима, Макс и еще двое парней напряженно молчали.

Одна из девочек шепнула другой:

– Зухра, скажи им, что нельзя. Это жена Зверя, слышишь?

Но я опередила их и, игриво запрыгнув на стол, закинула ногу за ногу, поглаживая кий, который стоял рядом. Можно. Все можно! Ему же можно, и мне можно. Чего мне уже бояться, когда у него на коленях шлюха сидит… а меня опустил только что перед своими, как шваль последнюю.

– На что играете, мальчики?

Посмотрела в глаза узбеку и отставила пустой бокал на стол.

– Меня Тахир зовут, и поиграем мы… - опустил взгляд к моему декольте, потом перевел на мои пальцы, скользящие по кию, и, наконец, посмотрел на ноги, затянутые в черный капрон, - на раздевание. Не попадешь – снимешь свой красивый платье. Для начала.

– А если ты не попадешь, Тахир, что сделаешь?

Он расхохотался, что-то сказал своим, и те тоже рассмеялись.

– Наглый и дерзкий девочка. Если я не попаду – сниму с тебя твой трусики и поиграю в тебя на этом столе.

Он протянул руку к моей груди, и я не сразу поняла, что произошло, но через секунду Тахир лежал у моих ног, и хрипел под подошвой сапога Зверя. Двое других людей Тахира уже выкинули вперед руки со стволами. Резко повернула голову в сторону Макса, тот продолжал стоять одной ногой на горле узбека, в руках тоже пистолет, стиснул челюсти. Переводит ствол с одного на другого.

– Шалав уведи отсюда, Фима. Пусть их в город отвезут. Спокойно пушки положили на стол. Все будет, как обещал.

Девицы засуетились, подбирая шмотки, ретируясь босиком к выходу в сопровождении одного из ребят моего мужа.

– Не будет никакого сделка, Зверь. Мы своим в городе скажем, что кидалово это. Перережем ваш брат на рынке, как баранов.

– Значит, не будет сделки? – сильнее нажал на горло узбека, и тот захрипел, извиваясь жирным телом на ковровом покрытии.

– Отпусти моего брата, извинись, сука твоя пусть отсосет Тахиру, потом всем нам, и будет тебе сделка.