Отступник
Шрифт:
— Ты часто видела своих дядьев в Ротсее? — поинтересовался он, чтобы прогнать невеселые мысли.
Марджори кивнула, ставя одну из фигурок слоновой кости в верхнюю комнату замка.
— Найалл рассказывал мне сказки.
— В самом деле? — Роберт оживился. Ему хотелось услышать новости из дома. Долгое молчание братьев и товарищей было ему невыносимо, а осознание того, что они считают его предателем, разъедало ему душу. — Здесь живет твой дядя Эдвард, и я думаю, если ты попросишь, он сделает для тебя то же самое. — Он помолчал. — Найалл и Томас вспоминают меня?
Марджори увлеченно играла с фигурками в замке.
Прежде чем она успела ответить, в дверях появился Эдвин.
— Вам письмо, сэр. —
Оставив дочь играть, а жену — с тревогой смотреть ему вслед, Роберт пересек зал и принял свиток. Увидев приложенную к нему королевскую печать, он почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
— Что это? — спросила Элизабет, когда он начал читать послание.
Роберт поднял голову:
— Скотты напали на королевский отряд неподалеку от Эдинбурга. Перемирие нарушено. Король Эдуард хочет приступить к осуществлению своих планов вторжения. Он призвал меня к оружию. — Глядя на пергамент, Роберт ощутил, как в груди у него разгорается огонек надежды.
Окруженный всеобщей подозрительностью при дворе, он не имел и тени шанса узнать что-либо о пророчестве, видя лишь безумный восторг приближенных Эдуарда, вызванный тем, что ему удалось собрать в своих руках все четыре реликвии. Многие полагали, что теперь-то король непременно сломит остатки сопротивления шотландских мятежников и станет единолично править всей Британией. Также Роберту не удалось отыскать иных доказательств того, что Эдуард замешан в убийстве короля Шотландии, кроме собственной уверенности в этом. Он знал: для того чтобы приблизиться к правде, ему необходимо заслужить доверие короля. Но для этого надо проявить себя, а возможности сделать это до сей поры у него не было.
Вслед за надеждой пришло тоскливое осознание того, что ему опять придется убивать. Его снова заставляли обнажить оружие против своих соотечественников.
Элизабет перевела взгляд с Роберта на Марджори.
— Когда ты уезжаешь?
— Через три недели.
Оба умолкли, глядя друг на друга.
В наступившей тишине холодно и ясно прозвучал голосок Марджори:
— Они не вспоминают о тебе.
Роберт уставился на нее.
— Найалл и Томас, — сообщила дочь, вынимая фигурку из комнаты замка. — Они не вспоминают о тебе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Пока женщины плели венки из боярышника для майского праздника, а на полях вызревали пшеница и рожь, мужчины Англии готовились к войне. Портные латали прорехи в гамбезонах, кузнецы подковывали лошадей, а оруженосцы точили клинки и счищали ржавчину с кольчуг своих хозяев в бочках с песком. Прощаясь с женами и детьми и оставляя урожай созревать под благодатными небесами, рыцари надевали доспехи, повязывали ленты, украшенные красным крестом Святого Георгия, и направлялись к месту сбора, призванные королем под свои знамена.
Сойдясь в одной точке на восточном побережье, колонна рыцарей и оруженосцев, пехотинцев и лучников, вьючных лошадей и мулов, повозок и осадных орудий растянулась на много миль, подняв завесу пыли над Великой Северной дорогой. [39] Эта армия, собранная после нападения на отряд Сигрейва, стала самой крупной армией Эдуарда со времен битвы под Фолкирком, в которой погибли десять тысяч скоттов. Такова была месть короля.
Сделав остановку в Йорке, чтобы пополнить припасы, Эдуард продолжил движение к границе Шотландии и пересек ее в начале июня, после чего разделил свои силы. Принц Уэльский возглавил большой отряд и двинулся в Стратэрн, чтобы жечь, грабить и убивать, или, как выразился король, «устроить ад», тогда как сам Эдуард с большей частью армии маршем выступил к восточному побережью. По пути ему
39
Великая Северная дорога — старинная дорога между Лондоном. Йорком и Эдинбургом, по которой ездили почтовые кареты и дилижансы. Современная автострада А1 проложена фактически по ее прежнему маршруту. Вдоль дороги сохранились многочисленные гостиницы, служившие в те времена перевалочными пунктами, где возницы и путники могли отдохнуть, накормить или поменять лошадей.
К августу король Эдуард подошел к городку Брихин, где и осадил тамошний замок. В крепости, возведенной на скалистом уступе над рекой, стоял сильный гарнизон и имелось достаточное количество провианта, так что после двухнедельной бомбардировки стен защитники и не думали сдаваться, и Эдуарду пришлось отдать приказ привезти дополнительные осадные орудия морем в Монтроз. Заодно ему понадобились более тяжелые противовесы для баллист, нежели простые камни, и он отправил отряд под командой Эймера де Валанса в ближайший собор Брихина, чтобы снять с его крыши свинцовую черепицу.
Роберт, прищурившись, смотрел на квадратную башню, которую паутиной опутывали леса. Хоть и широкая, она тем не менее чуть ли не вдвое уступала высотой башне круглой, которая высилась позади нее и возносилась к небесам на добрую сотню футов. Они напоминали ему двух братьев, стоящих бок о бок, один — высокий и стройный, другой — низенький и коренастый. В лучах полуденного солнца башни отбрасывали косые тени во двор собора и на кладбище, за которым виднелись дома каноников и дворец епископа.
На щеку ему села муха и поползла к уголку рта. Он раздраженно смахнул ее. В такую жару они, как и слепни, летали во множестве, не давая покоя ни людям, ни лошадям.
— Чего вы ждете, Брюс?
Роберт повернулся на резкий и неприятный голос, на мгновение заглушивший шум и суету во дворе, и тяжелым взглядом уставился на человека, стоящего в тени дуба с оловянным кубком в руке.
Лицо Эймера де Валанса с резкими, словно вырубленными топором чертами раскраснелось, его темные глаза с прищуром смотрели на него из-под козырька поднятого забрала. Вокруг него, укрывшись от безжалостного солнечного света, стояли остальные рыцари и дворяне. Среди них были Томас Ланкастер и Ральф де Монтермер, они потягивали вино, которое Валанс приказал доставить из дворца епископа. Слуги то и дело спешили во дворец, принося все новые фляжки, пироги с мясом, хлеб и сыр для захватчиков. Чуть поодаль выстроились в ряд епископ Брихина и каноники с побагровевшими от жары и гнева лицами. Поблизости расхаживали оруженосцы англичан, опустив ладони на рукояти мечей и настороженно поглядывая на них.
— Итак? — Валанс жестом указал на башню. — Посылайте их на крышу, ради Христа. Королю Эдуарду этот свинец нужен уже сегодня вечером.
Нескрываемое презрение Эймера Роберт перенес стоически, лишь дернув щекой в ответ, как частенько поступал во время этого марша на север.
— Лезьте наверх, — приказал он нескольким пехотинцам, перепачкавшимся в пыли после того, как они высыпали груды щебня и битого камня из строительных носилок.
Никто не заметил, как напряглись его плечи под плотной тяжестью кольчуги или как дрогнули пальцы в латной рукавице, мечтая сомкнуться на рукояти меча и раскроить Валансу череп. Пехота, которую Роберт по приказу короля набрал в своих шотландских поместьях, приступила к работе, подхватив деревянные носилки, которые только что опустошила.