Отступник
Шрифт:
— Лишние рабочие руки им не помешают. Как вы сами только что сказали, королю Эдуарду этот свинец нужен сегодня вечером.
Роберт позволил себе краткий миг торжества, глядя в обескураженное и злое лицо Валанса, после чего повернулся и зашагал к разбившемуся солдату, позвав с собой четырех человек.
К тому времени как погибшего похоронили на кладбище и прочли над ним заупокойную молитву, одна из повозок была нагружена доверху. Вверху, на фоне неба, перекрещивались голые стропила, с которых была сорвана черепица.
Разгоряченный вином и подогреваемый бешенством, Валанс подозвал к себе своих рыцарей, сообщив Ральфу и Томасу Ланкастеру, что лично сопроводит первую партию черепицы под стены замка Брихин.
— Когда закончите, следуйте за мной, — распорядился он, вставляя в стремя ногу в сапоге и поднимаясь в седло.
Епископ с обидой и возмущением смотрел на него:
— Плохо, что ваш король объявил войну Шотландии. Но еще хуже, что он бросил вызов Всевышнему, обокрав Его храм!
Эймер изобразил негодование:
— Мой господин и в мыслях не имел ничего подобного, ваше преосвященство. — Сунув руку за пояс, он извлек оттуда кошель. — Вот что он просил передать вам. — И рыцарь швырнул кошель к ногам епископа.
Глядя на онемевшего от такого оскорбления епископа, Эймер коротко рассмеялся и выехал со двора собора. Повозка покатилась следом, сминая траву колесами.
На следующее утро Роберт проснулся в своем шатре под оглушительный грохот камней, сокрушающих стены замка Брихин. Он лежал, глядя в парусиновый потолок палатки и вслушиваясь в стоны осадных машин и крики инженеров. После очередного удара раздался шумный всплеск — это камни со стен обрушились в реку, над которой вознеслась крепость. Роберт сел. Кожа чесалась. Одеяла, на которых он спал, стали влажными от пота.
Поднявшись, он подошел к сундуку, на котором уже стоял маленький тазик с водой и лежали бритва и поцарапанное серебряное зеркальце. Он наклонился, чтобы зачерпнуть воды, и наконечник арбалетной стрелы соскользнул с шеи и закачался на шнурке. Кусочек железа стал для него скорее проклятием, нежели талисманом, издевательски напоминая о том, что он не приблизился к правде ни на шаг. Роберт уставился на его отражение, гадая, сколько еще он будет разгадывать эту шараду, молиться о том, чтобы Баллиол действительно не вернулся, и ждать удобного случая, чтобы заглянуть в запертую черную шкатулку. А ведь это может оказаться бесполезным. Неужели и для него, как и для деда, трон Шотландии останется несбыточной мечтой? Или он закончит, как отец: безжалостно раздавленный Эдуардом горький старый пьяница, которому восхождение на престол могло отныне привидеться лишь в навеянных вином хмельных снах?
Роберт вдруг ощутил, как на него накатила жаркая волна ненависти к английскому королю, обжегшая ему сердце. Проклятье, в конце концов, он — потомок самого Малкольма Канмора! [40] Он должен выйти из этой палатки и повелеть огненному кресту пройтись по всему королевству. [41] Он наденет на голову корону из вереска, сплетенную Эффрейг, и соберет под свои знамена армию для борьбы с английскими захватчиками. Из потускневшего зеркала ярко-синими глазами, в которых бушевала гроза, на него смотрело собственное отражение. На сей раз конфликт выходил слишком уж односторонним. Он отчаянно желал возглавить повстанцев, но вместо этого сидел здесь, пойманный в ловушку, надев на лицо ненавистную маску покорности и лояльности.
40
Малкольм Канмор — король Шотландии Малкольм III Высокомерный (1058–1093).
41
Ссылка на императора Константина, который взял под свое покровительство христианство. В 312 году на поле битвы ему было видение огненного креста, и ангельский голос с небес произнес: «Сим победишь».
Роберт со вздохом понурил голову. В ушах у него зазвучал голос Джеймса Стюарта, предупреждавший его о тщетности поспешных и опрометчивых шагов. Англичане были очень близки к победе, и люди, которых он сумеет убедить присоединиться к нему, почти наверняка погибнут. В одиночку он не сможет собрать войско, способное нанести поражение Эдуарду. «Всему свое время, — говорил сенешаль. — Имей терпение и не противься естественному порядку вещей. Все образуется».
Одевшись, Роберт откинул полог палатки, отделявший спальное помещение от остальной ее части. Его брат с аппетитом завтракал холодным мясом с сыром, которое только что принес ему слуга.
При виде Роберта Эдвард кивнул в знак приветствия.
— Ты спал? — поинтересовался он с набитым ртом.
— Насколько это удалось при таком шуме.
Словно в подтверждение его слов, снаружи донесся могучий грохот, когда в стены замка врезался очередной камень.
Эдвард вопросительно приподнял брови:
— Как по-твоему, сколько они продержатся?
Роберт оторвал от краюхи кусок хлеба, но жевать не стал.
— При таких темпах — совсем недолго.
— Нес рассказал мне вчера, что случилось с тем парнишкой, — после паузы проговорил Эдвард. — И что сказал Валанс. — Он подался вперед, понизив голос. — Брат, пообещай мне, пожалуйста, что, когда ты станешь королем, мы отправим этого петуха и прочих наглецов на тот свет.
Горячность и внутренняя сила брата ошеломили Роберта. До сих пор Эдвард выглядел очень убедительно в своей ипостаси. Беспокоясь из-за его вспыльчивого нрава и сомневаясь, что брат сможет скрыть свои истинные чувства, сражаясь на стороне ненавистного врага, Роберт с удивлением отметил, что Эдвард с упоением играет свою новую роль. Иногда ему начинало казаться, что Эдвард даже получает удовольствие от этого спектакля, командуя английскими рыцарями и баронами, с которыми они делили в лагере кров и еду по вечерам; два шотландца, сохранившие верность своей родине, оказавшиеся в самом логове неприятеля.
— Обещаю.
Эдвард вперил в него требовательный взгляд.
— Ты и вправду веришь, что, если Эдуард покорит Шотландию, он даст тебе то, о чем ты мечтаешь? — Широким жестом он указал на лагерь за стенами палатки: — Даже после всего этого?
Роберт молчал. Он никогда не признавался брату в том, что знает, кто напал на него в Ирландии, как и в своих подозрениях о смерти Александра, боясь, что Эдвард совершит какое-либо безрассудство и подвергнет опасности их обоих. Ответом на вопрос было «нет». Несмотря на то что Джеймс Стюарт питал на этот счет кое-какую надежду, пусть и слабую, сам Роберт никогда не верил в то, что король собственными руками вручит ему трон, и сейчас, во время кампании, видя решимость Эдуарда сокрушить Шотландию любой ценой, эта уверенность только окрепла. Заметив, что брат, хмурясь, в упор смотрит на него, ожидая ответа, Роберт откинулся на спинку стула.
— Мы еще ни в чем не можем быть уверены. Нужно ждать и быть терпеливыми. Пока.
Полог палатки откинулся, и внутрь вошел Нес:
— Пришел сэр Хэмфри. Он говорит, что хочет видеть вас.
— Пригласи его, — ответил Роберт, бросая нетронутый кусок хлеба обратно на тарелку.
Эдвард встал:
— Пойду подышу свежим воздухом.
Когда он шагнул к выходу, в палатку вошел Хэмфри. Эдвард коротко кивнул графу в знак приветствия, поднырнул под откинутый полог и был таков.