Отступник
Шрифт:
Подъезжая к стенам замка и вслушиваясь в заунывные крики чаек, Роберт погрузился в воспоминания, одно из которых было наиболее ярким.
Роберт стоял у дверей спальни родителей, прислушиваясь к негромким голосам отца и матери. В щель между стеной и дверью, там, где полотно ее покоробилось после наступления весны, пробивались неяркие отсветы пламени камина. Он обнаружил, что, прижавшись к ней лицом и закрыв один глаз, может видеть небольшую часть комнаты, главное место в которой занимала огромная кровать под балдахином.
Его отец сидел на краю тюфяка. С плеч его ниспадала подбитая мехом мантия, а в кулаке он сжимал кубок с вином. Он успел только скинуть сапоги, которые лежали на ковре перед ним. Не слишком хорошо вычищенные, хотя Брюс вернулся домой уже неделю назад, они были заляпаны грязью и пылью чужой земли, по которой он странствовал целый год. Рядом с ним стояла мать Роберта, и распущенные длинные черные волосы закрывали ей спину. Пока Роберт смотрел на нее, она положила руку отцу на плечо.
— Не вини себя в их смерти, Роберт. Твои люди выполняли свой долг, служа тебе. — Она попыталась мягко отобрать у него кубок, но он качнулся назад, яростно глядя на нее остекленевшими от выпитого глазами.
— Они захватили Дональда и его сына Алана живыми, после внезапного нападения на наш отряд неподалеку от Коней. — Брюс говорил медленно, заплетающимся языком. — Мы прошли по их следам и обнаружили лагерь на нижних склонах Сноудона. Мятежники Лльюэллина давно ушли оттуда, но оставили нам подарок на память. В снегу лежали тела людей, которых они захватили во время налета. Их животы были вспороты тонкими, аккуратными разрезами. Недостаточно глубокими, чтобы убить. Не сразу, во всяком случае. Но достаточными, чтобы привлечь волков. Звери еще были в лагере, когда мы вошли в него. — Лицо его исказилось от горечи воспоминаний. — В ту зиму волки осмелели. Повсюду было полно мертвечины. Нашим лучникам пришлось подстрелить парочку, прежде чем остальные разбежались. — Отец поднес кубок ко рту и запрокинул голову, одним глотком осушив его. — Лицо Алана — я его никогда не забуду. Боюсь, что они с отцом были еще живы, когда волки начали пиршество.
Роберт помимо воли поморщился. Его мать прижала руку ко рту.
— Хочешь знать, какую я получил компенсацию? — Брюс полез за шкатулкой, выглядывавшей из мешка, лежавшего на кровати. Взяв ее в руки, он отшвырнул ее, и внутри загремели монеты. — Линкольн, Суррей и прочие получили земли и замки за принесенные ими жертвы. — Выругавшись, он отбросил и мешок. — Я слыхал, король Эдуард хочет создать новый орден, элитное братство в честь победителей, завоевавших для него Уэльс. Но мне он о нем и словом не обмолвился. Я потерял пятнадцать человек на его службе. И где моя награда?
Марджори вновь потянулась к нему, и на сей раз ей удалось забрать у него из рук кубок.
— Эдуард — король Англии, любовь моя. Поэтому в первую очередь он вознаграждает своих. Разве не об этом всегда говорил твой отец?
Он поднял на нее глаза и нахмурился.
— Лучше бы ты его не звала. Последнее, что мне сейчас нужно, — это его вмешательство. — Теперь, когда кубка с вином в руке у него больше не было, плечи его ссутулились. Он невидящим взором уставился на свои сапоги, лежащие на ковре. — Алану было всего шестнадцать, Марджори. — Лицо отца сморщилось, и вдруг по его щекам потекли слезы.
Марджори обняла мужа за плечи и прижала к себе, а он уткнулся ей головой в живот и заплакал.
Роберт резко выпрямился и отступил на шаг, когда из-за двери донеслись сдавленные рыдания отца. За все свои десять лет он ни разу не видел, чтобы мужчины плакали. Зрелище было ужасным. Он устыдился и испугался того, что стал его свидетелем.
— Роберт.
Резко развернувшись, он увидел в коридоре гигантский силуэт с серебряной гривой, озаренной, словно нимбом, светом единственного факела на стене. Дед поманил его пальцем. С облегчением оставляя позади хриплые рыдания отца, Роберт зашагал по коридору. Старый лорд ничего не сказал, лишь положил ему крепкую руку на плечо, направляя его мимо комнаты, которую он делил со своими младшими братьями. Они прошли в арку и по винтовой лестнице поднялись на стену. В прохладном вечернем воздухе далеко разносились пронзительные крики чаек. Далеко внизу волны с грохотом разбивались о скалы, и вода там вскипала пеной.
Роберт неуверенно посмотрел на деда, а старик оперся обеими руками о парапет и стал смотреть на купол острова Айлза Крейг.
— Дедушка, я…
— Подслушивать нехорошо, Роберт. Это недостойно настоящего мужчины.
После паузы Роберт кивнул.
— Я всего лишь хотел узнать, почему он отсылает меня прочь. — Глаза его прищурились, когда он проследил за взглядом деда, устремленным на Айлза Крейг, а потом переместился на волшебную скалу, к югу от которой на горизонте темнела полоска, отмечая самую северную оконечность Ирландии. — Меня наказывают?
— Наказывают? — Старый лорд повернулся к нему. — Воспитание в чужой семье — это не наказание, Роберт. Это — освященный временем обычай нашего клана. Сыновья семьи твоей матери вот уже долгие годы совершают этот ритуал. Кроме того, — он вновь посмотрел на море, — его предложил вовсе не твой отец, а я. Тебе уже давно пора взглянуть на земли, которые ты унаследуешь. Лорд Донах — один из вассалов твоего отца в Гленарме. Он — хороший человек. Ты станешь пажом и будешь прислуживать за его столом и применишь на практике те охотничьи приемы, которым я обучил тебя. А еще тебя станут учить искусству войны — ездить верхом и владеть мечом. Это будет твоим первым шагом на пути к посвящению в рыцари.
Роберт во все глаза смотрел на деда. При мысли о том, что его будут учить сражаться, мальчика охватил восторг. Но все-таки Ирландия была слишком далеко от единственного дома, который он знал до сих пор.
— А почему Антрим? Разве нельзя отдать меня в какую-нибудь семью в Эйре или еще ближе? — Тут ему в голову пришла блестящая мысль, и лицо его просветлело. — Или у тебя в Лохмабене, дедушка?
— Быть может, со временем так и будет. А пока тебя ждет иной путь. У лорда Донаха есть свои сыновья, и, по-моему, один из них, Кормак, примерно твой ровесник.
Роберт отвернулся, расстроенный.
Но дед взял его за плечи и развернул лицом к себе, глядя на него своими темными ястребиными глазами.
— Род твоей матери уходит корнями к королям Ирландии О’Нейлам, а мой через графа Хантингдона восходит к королю Дэвиду и его отцу Малкольму Канмору. В твоих жилах течет кровь королей, Роберт. Ты знаешь об этом. Но я не рассказывал тебе о том, что отец нашего нынешнего короля, Александр II, назвал меня своим преемником.