Отступник
Шрифт:
Пожалуй, целый час Артур сидел на камне, никого и ничего не замечая. Он ощутил абсолютное одиночество. Раньше наследник считал себя избранным, не таким, как все. Это ведь неподдельно круто: с одной стороны, являться единственным, а с другой — находиться внутри общества, быть своим. А теперь... что теперь? Он не такой, как все. Он чужой. И для нуклеаров, и для граждан Лакедемона. Один в целом мире... один...
Возможно, парень еще долго мог ужасаться выпавшей ему доле, если бы не урчание в животе. Как раз в это время зазвонил колокол, установленный возле Морского вокзала. Время обедать. В здании, оборудованном под летнюю столовую, юноша с отвращением посмотрел на рыбу, посыпанную водорослями, взял только салат.
После обеда наследник спрятался от посторонних глаз в своем подвале и провел там остаток дня. Когда стемнело, кто-то, заглянув в комнату и убедившись, что пленник никуда не делся, запер дверь снаружи.
Делать было решительно нечего, в отличие от Лакедемона, где он всегда знал, чем заняться. Можно было, например, сходить в кабак. Но Артур выяснил, что здесь алкоголь фактически запрещен. Спирт или водка, которые иногда все еще находят в заброшенных домах, используются строго в медицинских или каких-либо производственных целях. Что касается вина... кто-то из малолетних аборигенов говорил, что оно тут же уничтожается. Одно слово — придурки.
В Лакедемоне, кроме питейного заведения, можно было посетить Дом Алён. Однако здесь особо не разгуляешься. Он видел, что к наготе юные нуклеары относятся достаточно спокойно и ведут себя весьма раскованно. В частности, наследник видел, как купались подростки обоего пола недалеко от порта. Сбросив с себя всю одежду, они со смехом попрыгали в воду. Казалось, что в городе весьма спокойно относятся и к добрачному сексу, а вот супружеская измена не поощряется. Впрочем, и семьи здесь не всегда являлись моногамными... Артур нахмурился, отгоняя глупые мысли: не имело никакого практического смысла забивать себе голову обычаями местных дикарей. Переспать с мутанткой казалось делом мерзким и недостойным истинного лакедемонца царского рода, а нормальных девушек тут и не встретишь. Что касается Ани... злая жена на то и злая жена, чтобы отказывать человеку в самом насущном.
Еще одной, хоть и не слишком любимой забавой, была физическая подготовка. Но развлекать узкозрачковых ублюдков отжиманиями, метанием камней и прочими упражнениями на берегу — слишком много чести.
Наконец, парень не выдержал, достал несколько листьев и вдохнул чуть терпкий аромат. Накрошив в мятую газетную страницу коричневатой трухи, Артур свернул довольно неуклюжую трубочку и, запалив ее от пламени свечи, сделал жадный вдох. Вскоре он лежал, тупо пялясь в потолок. Незаметно его одолевала дремота, и тогда он переносился в свой дом на берегу Миусского лимана. Артур смотрел в окно, за которым раскинулся черно-белый пейзаж. Это был странный параллельный мир. Бесцветный и безмолвный. Там юноша без толку бродил по пустым коридорам и комнатам. Собственных шагов он не слышал. Серые двери открывались без скрипа. Он заходил в свою спальню, направлялся к черному шкафу, который в реальности должен был быть темно-вишневым, и заглядывал в зеркало, висящее на дверце. Оттуда смотрел черно-белый парень с вертикальными кошачьими зрачками... Артур, содрогнувшись, открывал глаза и оказывался все в том же подвале, на кровати, застланной одеялом. Спустя какое-то время сонливость наплывала опять.
Аня кралась по темным улицам, особенно осторожно пробираясь мимо домов, в окнах которых горели огоньки свечей. Хвала богам, таких ей попалось всего три, но зато казалось, что за каждым углом стоит по нуклеару, готовому ее поймать.
Дорогу к дому, в подвале которого ночевал Артур, она запомнила хорошо — он стоял близко от набережной. К тому же, ведь и она сама первую ночь провела там взаперти. Но найти мужа — это одно,
Подвальное окошко, тускло светящееся сквозь нависающие плети плюща, помогло сориентироваться. Значит, пленник был на месте... но что делать дальше Аня не представляла. Если входная дверь, ведущая на лестницу, заперта, то все бесполезно с самого начала, хотя, конечно, можно попробовать постучать, а когда кто-нибудь откроет, ударить камнем в лоб... Эффект неожиданности мог дать ей серьезное преимущество, но что, если сторожей будет двое? Тогда впору стукнуть этим камнем себя.
Потянув дверь и рассчитывая встретить сопротивление, Аня чуть не потеряла равновесия, так как створка открылась неожиданно легко. Проскользнув внутрь, она замерла, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце. В абсолютной темноте не было слышно ни звука. Держась рукой за стену, девушка нащупала ногой первую ступеньку и стала осторожно спускаться. Наконец, она замерла у начала коридора, в который как раз и выходило несколько дверей, где содержали пленников. Тут тоже никого не было... В такую беспечность нуклеаров верилось с трудом, и Ане показалось, что кто-то все же притаился в темноте, чтобы поймать предательницу с поличным.
Понимая, что так или иначе ей придется себя обнаружить, Аня нажала на рычажок фонарика. Сперва тусклый, но постепенно разгорающийся лучик показал ей совершенно пустой коридор — никаких признаков охраны.
«Вот это повезло! — подумала девушка, дивясь такой беспечности и тихонько двигаясь по проходу. — Хотя, конечно, они же не думают, что кто-то пойдет его освобождать...»
Почти на всех дверях массивные щеколды не были задвинуты, и лишь одна, тщательно запертая, указывала, что именно здесь сидит ее муж. Застыв на пороге просторной комнаты, которая освещалась единственной свечой, Аня уставилась на лежащего поперек кровати Артура. Ноги его, обутые в берцы, были задраны на стенку, а голова свешивалась вниз, но больше всего пугали остекленевшие глаза на красном от прилива крови лице.
– Ма-ать, ты та-ак то-опа-аешь, что в Ла-акедемоне слышно! — произнес он насмешливо, растягивая слова и как-будто совершенно не удивившись появлению жены.
– Что с тобой? Тебе плохо? — шепотом спросила Аня, стараясь сдержать дрожь. — Собирайся, надо бежать, сейчас придет патруль, и меня тоже под замок посадят!
– Патру-у-уль... — сказал Артур и приложив ладони к ушам покрутил головой, словно мог уловить сквозь стены звуки шагов. — Нет, дорогуша, никакого патруля, да и вообще никого в радиусе километра не наблюдается.
– Перестань паясничать, сейчас не время! Ты собираешься вставать, или быть пленником тебе понравилось? — Аня испугалась всерьез, потому что поведение мужа было очень уж неестественным в данных обстоятельствах.
– Только не кричи так. На уши давит, — произнес Артур, болезненно сморщившись, а потом его рот растянулся в шутовской улыбке, и он протянул руки к двери. — Так ты меня, типа, освобождаешь? С чего бы такая милость?.. Не волнуйся, женушка, если хочешь, убежим. Но если ты сменила гнев на любовь, может, сперва быстренько перепихнемся? Я, знаешь ли, успел забыть, что такое женская ласка, а до рассвета еще есть время...
– Идиот! — взорвалась Аня, на минуту позабыв, где они находятся.
– Во-во, узнаю любимую, ладно, понял, ты хочешь подождать с этим делом до дома? Но еще раз повторяю, не кричи. Я сейчас слышу, как даже мыши в соседнем подвале шебуршат, так что твои вопли оглушают.
С этими словами Артур быстрым движением скатился с кровати, выхватил из-под нее собранный рюкзак и в один прыжок очутился возле Ани, схватив ее за предплечье.
– Веди, моя... как там эту бабу звали? Тоже, как и тебя, на А...