Отступник
Шрифт:
— Я слышал.
— Слышал, но не понял. Он там тоже умер вместе со всеми, по крайней мере по документам КГБ. НИИ было закрытое, трупы даже не вывозили, закопали на месте и залили бетоном. Город поставили «на карантин», даже когда ЧАЭС продолжала работать, в Лиманск уже никто не совался. И не было там ни сталкеров, ни аномалий.
— Это все?
— Нет, не все. До две тысячи шестого в Лиманске было тихо, но после супервыброса началось…
— Меня легенды не интересуют.
— Не легенда это, Моро, пойми. Ты про «гражданских зомби» слышал? Знаешь, что это поднявшиеся при
— Да.
— Было их много, потом стало поменьше — военные перестреляли. А до этого ходили — тощие, бестолковые. Хотел бы я, чтобы этот «лунатик» был одним из них, но там все гораздо хуже и сложнее. Потому что он не воскрес. Скорее уж совсем не умирал. В документах липа.
— Ему и сейчас на вид двадцать — двадцать два.
— Было, — с усмешкой поправил Полозов. — Пока не умер. Потому что, как выяснилось, объект этот все-таки не бессмертный. Есть мнение, что не человек он вовсе, а имитация. Кем она сделана, для чего, когда… Не спрашивай, Моро, не знаю. Может, прототип действительно умер в восьмидесятых, а этот, новый, на него только внешне похож. А может, он и с самого начала был нечеловек. Мы таких, как он, ниоткуда взявшихся, пока что вычислили одиннадцать. Номер один в этом списке — сам Бархан. Ты его, я так понимаю, ликвидировал — молодец, свой долг выполнил. А теперь попробуй вспомнить, чего ты странного в Бархане заметил?
— Убивать его было трудно, — с вымученной ухмылкой сказал я, но Полозову на мою иронию было плевать, он шаг за шагом двигался к своей цели, а цель у него была — надавить и убедить в своей правоте во что бы то ни стало.
— Правильно, Бархан мутант, хотя бы потому, что способен к регенерации. Что-то еще помнишь?
— Так, слухи… Новички, которые с ним в Зону ходили, пропадали часто.
Полозов одобрительно кивнул.
— Новички пропадали, но их никто и не искал, а вот репортер ВВС пропал — тогда на Бархана и обратили внимание. Ошибся он, когда репортера убрал. А может, и не убрал, а в центр Зоны увел, а что там с этим Бейкером сделали — кто их знает…
Насчет встречи с Бейкером-снорком я промолчал. Голова у меня в этот момент раскалывалась, но некая остаточная осторожность все же оставалась.
— У этих одиннадцати, — продолжил тем временем Полозов, — полного согласия друг с другом не было. Тот, который тебе назвался Лунатиком, был у них… диссидент, или как еще назовешь. В общем, почти сразу, еще года три назад, он от Бархана и остальных откололся, в похищениях и ликвидациях не участвовал, а при случае даже мешал, ходил по Зоне в одиночку, пытался прилепиться то к тем, то к другим. Словом вел себя, зараза, как человек. Мы его ликвидировать хотели, но решили до поры не трогать. Интересовал нас Бархан в первую очередь, думали, Лунарев этот на него выведет. В августе этого года их дела там зашли в тупик. Объект зачем-то на Лиманск рванул, а тебя в спутники выбрал. Помнишь бункер на «Янтаре»?
— Да.
— Я ночью там был, приглядывал за тобой. Ты меня заметил и чуть все не испортил. Хотел я даже подойти для разговора, но передумал — Лунатик-то не самый опасный. В целом нам было выгодно, чтобы они с Барханом схлестнулись насмерть.
Полозов докурил сигарету и зло смял окурок о бетон.
— Слышал, вы с этим самым «лунатиком» опытного контролера завалили вдвоем? Было дело?
— Да.
— Уважаю.
Я молча кивнул. Бой в подвале пивоварни теперь представал в совершенно другом, неожиданном свете, но не в том, на который надеялся Полозов. Я понял, что Лунатик невидимую пси-схватку с контролером в основном принял на себя. Потому он и корчился позднее у стены, поэтому и помешал мне застрелиться. Его вмешательство сохранило мне жизнь.
— Ну, ты чего задумался? — тревожно поинтересовался Полозов.
— Так просто, устал, потому и молчу.
— Только вот не надо всяких таких сложностей… Много будешь сомневаться — пропадешь. Колеблешься — значит слаб. Зона слабых не любит. Вставай, пошли со мной.
— Я еще один посижу.
— Не хочешь вместе идти?
— Пока нет.
Полозов приглушенно ругнулся.
— Вот ведь…
Он теперь стоял, наполовину отвернувшись и рассматривая небо с северной стороны, будто искал там какой-то сигнал, и был он уверенный, высокий и плотный, с жесткой гримасой на обветренном лице. Подумалось даже, что Полоз, не выдержав, на месте меня «оприходует», «загасит» или «одолжит» — черт знает, как в его случае назвать расстрел правильно. Однако был он мужик основательный и решил дать шанс даже такому негабаритному типу, как я.
— Не забывай — Лис тебя по моему приказу выручил. А теперь у тебя уже нет выбора, ты пойми. Один не выживешь, только с нами. Тут без вариантов, Моро. А с нами варианты будут. Может быть, вернешься в «Долг», может быть, для всех останешься одиночкой, но я, Крылов и еще двое-трое будет знать, что ты не предатель. Пойми, так ты эффективнее сможешь бороться против Зоны. Не всегда прямой путь правильный, не будь максималистом.
«Да пошел ты», — хотелось мне сказать, но я промолчал.
— Ты еще подумай, — настаивал Полозов. — Этот самый Лунатик — он нелюдь был самый настоящий. Нелюдь! Этот нелюдь тобой манипулировал, крутил как хотел. Ты ему был нужен только как попутчик в Лиманск, не вмешайся я, он бы тебя этой же ночью ликвидировал…
Я ничего не делал — не верил, не спорил и не возражал, не слушал и не думал: все, что говорил Полозов, скатывалось по сознанию точно так же, как струи дождя текли по стеклу старого вертолета в тот самый день, когда я слушал в его кабине «Армагеддон».
— Ладно, — сказал Полозов, видимо, утомившись. — У тебя, Морокин, башка сегодня плохо варит, понимаю, вымотался. Ты сейчас уходи из Лиманска, причем — быстро. Укрытие себе найди, скоро большой выброс может шарахнуть. А с ответом не торопись, осмотрись, привыкни. Если что, знаешь теперь, где меня искать — зайди в любую область уверенного приема и стукни мне на КПК. Спишемся — сам разыщу. Только в радиоэфире зря не шуми. Ну а если не надумаешь… Что ж, тогда вали на Большую землю, брат, и чтобы духу тут твоего не было. Это, как ты понимаешь, серьезно.