Отступники
Шрифт:
Но решение о развертывании армии принято и утверждено. Вам остается только нижайше утвердить это решение. Семь легионов ждут только сигнала.
— А флот? Вы, стягивая все наши морские силы к Харагу, оголяете все тылы. — Император даже не кричал, он всеми силами пытался достучаться до самодовольного вельможи. — Кто будет прикрывать Столицу с моря?
— Возможно, некий риск есть. Но нам важнее разом покончить с флотом торгашей. Это значительно ускорит падение Харага. Затем еще один молниеносный удар по Калии и в вашу честь будет
— Я… — Император уже набрал воздух, чтобы возразить, но стоявший около дверей Чезаро Вальдек только покачал головой. — …согласен объявить народу эдикт о начале боевых действий против Харага.
— Вот и славно. Гибель экспедиционного корпуса, ваше императорское величество это досадная случайность. — Толстощекий вельможа, перехватив взгляд императора, живо развернулся и атаковал вопросом молодого телохранителя императора. — Мы ни как не можем найти вашего учителя, Вальдек. Этот мерзкий Франческо Бастиани, объявленный преступником и врагом империи пропал бесследно.
— Учитель? Много уважаемый председатель особой коллегии видимо что-то путает. Я встречался с ним всего три или четыре раза и никогда наедине. — Чезаро Вальдек, назначенный малым тайным советом начальником телохранителей императора, как некая подачка, ответил это холодно скучающим тоном. Всем своим видом показывая как ему безразлична эта тема.
— Если так, то примите мои извинения за поспешные слова… — С этим, изобразив пародию на поклон, вельможа удалился из покоев императора.
Едва дождавшись, когда створки дверей сомкнуться, император не выдержал и зарычал от охватившей его ярости.
Наложница допущенная присутствовать в кабинете на переговорах с посланником малого тайного совета поспешила к своему горячо любимому господину. Небрежное касание, теплый поцелуй и ласковые объятья сделали свое дело. Император успокоился и приобнял свою красавицу-наложницу.
Тихонько скрипнула дверь секретного хода и в покои попали двое. Первым один из верных телохранителей императора, вторым так усиленно разыскиваемый всеми силами предатель изменник и пособник убийцы императора Франческо Бастиани.
— Мерзко на душе? — Опытный царедворец мигом уловил настроение юного императора.
— Удушил бы своими руками!
— Еще рано, ваше императорское величество. Для этого предстоит много поработать всем нам. Как вы посмотрите, если империя немножко проиграет в затеянной нашими заговорщиками маленькой победоносной войне? — И Бастиани улыбнулся улыбкой свирепого и безжалостного хищника.
10
— Кровь и демоны мира, — смог только выговорить потрясенный сотник папской стражи, впуская в ворота забрызганного кровью монаха.
Увиденное могло привести в трепет любого — безоружный божий человек брел медленно, с какой-то непонятной натугой. Внушая непреодолимый страх в сущности неплохо подготовленным
— Мир вам дети мои! — Евлампий не испытывал никаких особенных эмоций, хотя был забрызган чужой кровью от сандалий до самых кончиков волос. Предстояло много работы, дабы укрепить город и продержаться в нем, хотя бы три, лучше дней пять! Пока пламя религиозного пожара не запылает по всей этой округе.
— Мир святой отец. — Машинально отозвался сотник, вглядываясь в видневшихся в метрах ста от ворот целой разношерстной массы вооруженных людей. Два десятка спешно поднятых из казармы арбалетчиков гуськом втягивались на стены, торопливо натягивая самострелы. Еще один десяток пикинеров, хорошо вооруженных в отличие от городских стражников столпился у ворот, не зная в сущности, что им делать.
— Слово господа нашего откроет любые двери святой отец. Но что с вами случилось и кто эти люди. Что сопровождают вас?
Евлампий выпрямился и почти мгновенно перетек из расслабленного состояния в стойку профессионального наемника.
— Буди наместника, сын мой. К вам пришла беда. Кара божья за грехи наши, и я лишь скромный вестник Папы, посланный им дабы спасти хоть часть заблудших душ! — Вместе с этими словами эмиссар Папы, теперь в этом не было никаких сомнений, скинул капюшон и протянул пораженному сотнику папскую буллу.
— Серж прочти, я не силен в старой грамоте… — Сотник полностью упустил контроль над ситуацией, забыв даже затворить створку ворот.
— Волей господа нашего, обличаем доверием раба божьего, святого отца Евлампия… — начал было читать маленький и вороватого вида разбитый паренек лет пятнадцати опоясанный поясом с кинжалом и небольшим арбалетом на спине.
— Сотник ты уже десятник, поторопись, еще немного и станешь простым меченосцем. — Евлампий размазал слипшуюся кровь по лицу и вдруг рявкнул: «Пикинеры становись, ровняйся, смирно! На изготовку. Кругом, сомкнуть щиты. Копья товсь. Шагом марш. Очистить площадь! Арбалетчики вниз!»
Как ни странно, но его послушались. Живая стена любопытствующих, собравшихся на звуки тревожного колокола дрогнула перед копьями бывалых солдат, привыкших слепо исполнять приказы начальников и командиров. В том, что пришлый монах как раз такой командир и есть, никто похоже уже и не сомневался!
А Евлампий, набрав побольше воздуха, легко и с немалой силой начал очередную проникновенную речь: «Гореть грешникам в гиене огненной! Грязные еретики осмелились бросить вызов святой церкви. Завтра эти недостойные носить знаки и прославлять имя господа нашего явятся под стены града. Мы сыны божьи должны сплотить ряды и встать стеной. Стеной веры. Благочестие и благолепие детей божьих. Мощь силы Единого не оставят нас в трудный час. Молитесь господу, дабы почувствовать в сердце своем мощь длани господней и те, кто чувствует жар зажженный верой и словами слуг его, вступайте в ряды воинства божьего!»