Отсюда - туда

на главную

Жанры

Поделиться:
Шрифт:

Литвинец Н. Знакомьтесь: Петер Розай

Когда говорят о самом молодом поколении современной австрийской литературы, нередко употребляют выражение «взрыв талантливости». И в этом нет преувеличения. Барбара Фришмут, Герхарт Рот, Франц Иннерхофер, Хельмут Ценкер, Алоиз Брандштеттер, Гернот Вольфгрубер, Михаэль Шаранг, Петер Туррини, Герт Йонке, Вильгельм Певни, Марианна Фриц, Райнхард П. Грубер, Петер Розай — все это имена молодых, тех, что вошли в литературу уже в 70-е годы, вошли яркими, запомнившимися произведениями и сразу привлекли к себе пристальное внимание критики. Некоторые из этих имен уже известны нашему читателю. [1] А теперь ему предстоит раскрыть еще и небольшую книжку Петера Розая.

1

См.: Барбара Фришмут. Мистификации Софи Зильбер. Роман. М., «Художественная литература», 1980; Михаэль Шаранг. Сын батрака. Роман. М., «Прогресс», 1979; Хельмут Ценкер. Касбах. «Зарубежная повесть 1973–1976». М., «Прогресс», 1978.

Петер

Розай родился в 1946 году в Вене. Живет он сейчас в Зальцбурге, небольшом городе на западе Австрии. По образованию — юрист, в настоящее время — профессиональный писатель. Вот, пожалуй, и все скудные биографические сведения об авторе, приводимые, как правило, на суперобложках его книг. Зато куда более информативны сами книги молодого писателя. Петер Розай — автор двух сборников рассказов («Участки местности», 1972 и «Дороги», 1974), нескольких романов, которым по нашим привычным меркам больше подошло бы определение повести (с одной из них читатель познакомится в этой книге), отдельных произведений явно поискового, экспериментаторского характера и двух небольших сборников стихов.

Почти все эти книги (за немногими исключениями) написаны о родной писателю Австрии, о небольших городках и деревушках, затерянных в глуши Бургенланда, издавна экономически отсталого и наиболее бедного района страны. Возможно, именно это обстоятельство и обусловило прежде всего широкий интерес к творчеству Розая со стороны критиков самых разных направлений и ориентации. Молодой писатель имеет сейчас довольно обширную прессу, о нем с симпатией пишут самые разные газеты.

Так в чем же, собственно, заключается «феномен Розая»? Сказать, что молодой писатель талантлив, было бы, пожалуй, недостаточно. Розай и в самом деле писатель одаренный, но одаренность эта пока в большей степени спроецирована в будущее, чем в настоящее, во многом она еще в потенции, в ней одновременно несколько возможностей будущего творческого развития, и сегодня можно лишь предугадывать, каким именно конкретным путем оно пойдет дальше. Оценивать Розая как художника, как мастерапока преждевременно. Он ищет, пробует, нащупывает, ошибается, вновь экспериментирует, пытается найти подступы к своему, собственному слову в литературе, еще экспериментирует и ошибается — словом, живет горячей творческой жизнью, столь естественной для молодого писателя, только отвоевывающего себе место в литературном пространстве. И все-таки в почерке Петера Розая есть уже нечто такое, что присуще ему везде и всегда, что стало уже доминантой его творчества и одновременно залогом небезынтересного развития в будущем.

Петер Розай — самобытен, он действительно очень австрийский писатель. Его рассказы поражают знанием мельчайших подробностей крестьянского быта и отличаются почти репортажной, протокольной точностью в обрисовке повествовательного «здесь и сегодня», ландшафты их всегда подчеркнуто характерные, сугубо «местные». Взять хотя бы рассказ «На пути в Оучену», открывавший в свое время первый сборник писателя. Описание забытых богом и людьми деревушек, затерянных в верховье отрезанной от остального мира долины, дается предельно точно и подробно, можно даже сказать, социографически. Очерковый характер письма придает прозе Розая особую достоверность. Мы знакомимся с бедным краем, где жизнь нелегка, где люди вынуждены вести трудную борьбу за каждый кусок хлеба и где все же большинство населения живет в более чем скромных условиях. Чистенькая и опрятная Австрия с глянцевых туристических проспектов поворачивается здесь к читателю отнюдь не рекламной своей стороной, демонстрируя не столько ласкающие взгляд альпийские ландшафты, сколько суровую повседневность, далеко не всегда расположенную к простому человеку.

Петер Розай пишет о том, что хорошо знает. Когда-то и его семья жила в такой же деревеньке (рассказ «Альбена, наша деревня», 1979), затерявшейся на языковых и этнографических перекрестках Центральной Европы. Здесь — истоки всего творчества писателя, даже той известной «жесткости» его художественного почерка, его взгляда на мир, которые неизбежно вытекают из жестких условий жизни в самом этом мире. Впрочем, «жесткость» письма Розая объясняется не только объективными, но и некоторыми субъективными моментами. В какой-то степени «жесткость» эта проистекает еще и от влияния неоавангардизма, ставшего довольно модным течением в австрийском искусстве на рубеже 60-70-х годов. В самой манере повествования у Розая довольно причудливым образом переплетаются стремление к точному реалистическому воспроизведению хорошо знакомой ему обыденной жизни и явно заимствованное из модернистской поэтики стремление поиграть, поэкспериментировать — со словом, с образом, с персонажем. Так рождается характерный для раннего Розая дуализм: реалистичность ландшафта внешнего(быта и природы, условий человеческого труда) и абстрактность, надуманность, оторванность от конкретной ситуации ландшафта внутреннего(психологии героев, их поступков, оказывающихся порой абсурдно-немотивированными и даже жестокими). В сходном ключе написан и первый роман писателя «Незаконченный процесс» (1973) — насыщенное фантастикой, гротескно-кафкианским элементом повествование о некоем министерстве, где разрабатывается универсальный «закон будущего», в жесткую схему которого должны уложиться любые проявления человеческого «я», все его взаимоотношения с окружающим миром. Роман содержит целый ряд заслуживающих упоминания выходов в область социальной критики, но тем не менее в силу своей умозрительности и абстрагированности он не стал заметным явлением в творчестве Розая, не вызвал и серьезных восторгов у критики.

Исходный дуализм творчества Розая, его особая внутренняя противоречивость, складывающаяся из переплетения не только разных тенденций, но разных способов художественного освоения действительности, ощущались в его произведениях еще довольно долго. В конечном итоге должно было перевесить что-то одно, тем не менее обе тенденции не так-то легко уступали

друг другу. Писатель словно бы постоянно балансировал на грани допустимого, на грани возможного, и единственное, что удерживало его от того, чтобы не соскользнуть окончательно в унылое и далекое от здравого смысла «экзистенциальное» бытие «без-времени», «без-места», — это глубокое знание конкретных примет жизни родного Бургенланда, придающее — временами даже помимо воли автора — строгую реалистическую достоверность описываемому.

Отмечен этой достоверностью и небольшой рассказ «Уход» из второго сборника рассказов Розая — «Дороги». Внешне здесь ничего не происходит, разве только герой вдруг дает волю издавна таимой в душе жажде вырваться из замкнутого и беспросветного мирка маленького городишка, вырваться любой ценой из захолустья, где так похожи одна на другую все деревеньки, а люди, чьи труды и дни проходят в неравном единоборстве с жизнью да в ожидании жалкого заработка, давно уже утратили ту исконную патриархальную доброжелательность, о которой так любят твердить приверженцы старины. Теперь они озлоблены, жестоки, замкнуты и недоверчивы. Вот от этого-то внутреннего микроклимата и бежит сломя голову герой рассказа «Уход», бежит, возможно, в большой город, издали представляющийся средоточием ценностей неизмеримо более высокого порядка.

Рассказ «Город» из того же сборника как бы знаменует собой переход героев Розая в новое измерение — «городское». И если в предыдущих рассказах писателя здоровое социальное начало проявлялось прежде всего в чуть умозрительной критике отжившего патриархального уклада, весьма далекого от обманчивой идилличности, то в «Городе» социальная тема обретает уже более конкретные, «вещественные» параметры. Появляется герой, который потом не раз еще встретится в произведениях Розая. Это — бродяга, аутсайдер, житель городского дна, безработный, перебивающийся случайными заработками, давно утративший надежду найти хоть какое-то место и мечтающий уже только о том, как бы ему наесться однажды досыта. Городской пейзаж в рассказах Розая не менее безрадостен, чем пейзаж деревенский: та же нищета, та же беспросветность, та же человеческая бесприютность, то же горькое одиночество.

Три рассказа, представленные в нашем сборнике, образуют своего рода «мини-трилогию», повествующую о не очень-то простой жизни простых людей в самом центре Европы, в маленькой стране, где так причудливо перемешались некогда разные жизненные уклады, разные привычки, разные национальные обычаи. А сегодня сменяющие друг друга живописные горы и долины дополняет еще и стремительная череда пейзажей индустриальных и безмятежно-сельских.

Особенно наглядно проступает это чередование в завершающей наш сборник повести «Отсюда — туда», написанной в той же присущей Розаю слегка эссеистичной манере. Эссеистичность следует понимать здесь в хорошем смысле, ибо она отнюдь не выводит повествование за пределы собственно художественнойпрозы, она лишь придает ему некоторые новые, порой неожиданные качества. Весь внешний мир повести нестроен, обрывочен, причудлив, он словно пропущен через сознание ее героя, точнее было бы сказать, «антигероя». Бродяга, нигде не чувствующий себя дома, безработный, промышляющий темными делами, связанными с торговлей то ли марихуаной, то ли наркотиками, сломленный, неприкаянный, отчаявшийся и замкнувшийся в себе человек, сам первая жертва своих темных махинаций, — он живет в расколотом, дисгармоничном, фрагментарном мире, постоянно страдая от недостаточности собственного бытия. «Хочется жить, но не удается» — вот один из главных лейтмотивов повести. Пожалуй, именно здесь Розай впервые делает шаг к более реалистическому освоению и внутреннего ландшафтатоже, углубляясь в него подчас даже слишком решительно, вот почему местами вообще-то свойственный писателю изящный психологизм подменяется скучноватым «психоанализированием», что, понятно, не идет на пользу книге. Впрочем, причиной тому отчасти и сама молодежная тематика. Петер Розай стремится воспроизвести не просто современное западное сознание вообще, он стремится воспроизвести именно сознание молодежное,беспокойное, тревожное, задающее себе глобальные вопросы и не находящее на них ответа, неприкаянное, в чем-то уже преступившее грань усредненной нормы, временами подчеркнуто фантасмагоричное, теряющее связь с реальностью, а временами, наоборот, отчаянно за нее цепляющееся. Тяжелый мотоцикл, на котором герой Розая мчится по дорогам Западной Европы, доставляя заказчику очередную порцию «товара» — это не только один из символов молодежной субкультуры, для Розая это еще и символ заключенного в технические рамки человеческого бытия вообще, без цели и без смысла мечущегося во времени и пространстве. Противостоять этому движению трудно, герой Розая давно ощущает себя всецело вовлеченным в него, конченым, безнадежным человеком, уже на грани жизни и смерти, человеком «не в порядке». Он кажется себе подвижной мишенью, по которой ожесточенно бьет жизнь.

И все-таки для этого молодого человека не все кончено. Живой, пытливый взгляд на мир, сердце, тотчас отзывающееся на любое проявление человеческого участия и доброты, страстное желание жить, жить по-настоящему, не подменяя жизни полупризрачным существованием на грани сновидения и психоделической грезы — все это заставляет героя в один прекрасный день распроститься со своим другом и работодателем Перкинсом, собрать все деньги, добытые с помощью прибыльного, но весьма ненадежного и сомнительного гешефта, и устремиться наугад в неизвестном направлении, «отсюда — туда», чтобы где-то там, в неизвестности, попробовать начать новую жизнь, попробовать спастись от того медленного личностного умирания, которое подступает с ужасающей неотвратимостью. Мы не знаем, удастся ли герою Розая преодолеть безысходность отчаяния, удастся ли ему обрести свое подлинное место в жизни, найти путь к другим людям. Попытка сделана, и это уже важно. А сколько их, таких же одиноких, неприкаянных, сломленных, колесит на тяжелых «судзуки» по автострадам Западной Европы и Америки, без перспективы, без цели в жизни, без надежды хоть когда-нибудь получить постоянную, достойную работу. Пасынки «общества потребления», оказывающиеся за бортом сразу, еще не успев по-настоящему вступить в жизнь.

Книги из серии:

Без серии

Комментарии:
Популярные книги

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Семья. Измена. Развод

Высоцкая Мария Николаевна
2. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Семья. Измена. Развод

Я – Орк. Том 6

Лисицин Евгений
6. Я — Орк
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 6

Отмороженный 6.0

Гарцевич Евгений Александрович
6. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 6.0

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Ты всё ещё моя

Тодорова Елена
4. Под запретом
Любовные романы:
современные любовные романы
7.00
рейтинг книги
Ты всё ещё моя

Убивать чтобы жить 4

Бор Жорж
4. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 4

Крестоносец

Ланцов Михаил Алексеевич
7. Помещик
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Крестоносец

Я – Стрела. Трилогия

Суббота Светлана
Я - Стрела
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
6.82
рейтинг книги
Я – Стрела. Трилогия

Неприятель на одну ночь

Орхидея Страстная
2. Брачная летопись Орхиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Неприятель на одну ночь

Свет во мраке

Михайлов Дем Алексеевич
8. Изгой
Фантастика:
фэнтези
7.30
рейтинг книги
Свет во мраке

Афганский рубеж

Дорин Михаил
1. Рубеж
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.50
рейтинг книги
Афганский рубеж

Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Ромов Дмитрий
2. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Идеальный мир для Лекаря 9

Сапфир Олег
9. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
6.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 9