Отвага Соколов

Лайл Холли

Кейт решила, что речь идет о какой-то разновидности магического экрана.

– Но твоя нанте разговаривала с парниссой, когда забирала тебя.

– Когда людям племени Семи Обезьян нужно, чтобы их увидели, они могут убедить окружающих в том, что не отличаются от них. Но ненадолго. И если людей вокруг не слишком много. Отвести глаза одному человеку, да еще наедине с ним, не составит для них труда. Двоим или троим тоже. Но если людей больше, тогда… тогда… фокус этот получается у них не слишком хорошо. Моя нанте не похожа на человека. Но дорога сказала ей, что в парниссерии будет только один человек,

причем именно тот, которому было жалко младенцев, пищавших на холодных камнях. Она пришла к нему, когда он устал, когда чувствовал свою вину за то, что не кормит детей и не заботится о них. Он хотел, чтобы кто-то спас младенцев, хотел поверить в то, о чем говорила ему Кууши: что к нему пришла женщина, которой нужен ребенок.

Задумчивый взгляд Ри застыл в неподвижности. Кейт смотрела на него, пытаясь понять причину поразившей его внезапной немоты. Но он не замечал этого, глубоко погруженный в размышления.

– Поселение в Стосте принадлежит Сабирам, – произнес Ри после долгой паузы. – Оно возникло примерно сто лет назад. И целый век Семья добывала в этих горах каберру, каучук, каэтцель и множество других сокровищ, которыми богаты земли, окружающие этот форпост. Я читал отчеты параглезов Стосты, приводивших в Калимекку корабли с товарами, собранными в качестве налога. Поселенцы ни разу не видели там никаких других разумных существ.

Алви усмехнулась:

– На Красных холмах у народа Семи Обезьян пять городов – таких же больших, как Стоста. И до двух из них от Стосты можно дойти за один день.

– Этого не может быть.

– Но это так, – ответила Алви. – Народ Семи Обезьян подружился с дорогами. А друзья держат секреты друг друга в тайне.

Ри энергично потряс головой:

– За целый век люди непременно должны были заметить хоть что-нибудь. Костры, отпечатки ног… какой-нибудь мусор.

Он недоумевал.

– Народ Семи Обезьян внимательно следит за стостанцами. Мое племя не хочет, чтобы его обнаружили. Люди не захотят принять нас.

– Среди стостанцев живут Карнеи, – сказал Ри. – Я допускаю, что племя Семи Обезьян могло остаться незамеченным для людей… но как твои соплеменники перехитрили Карнеев с их слухом и нюхом?

Алви таинственно улыбнулась:

– Если дорога дружит с тобой, сделать это не столь сложно. Кейт видела, как в глазах Ри растет непонимание.

– Словом, ты могла бы спрятаться от меня, но тем не менее позволила мне найти себя. И ты не нуждаешься в том, чтобы я защитил тебя от отца… если бы ты захотела этого, Криспин никогда не нашел бы тебя.

Она кивнула.

– Тогда почему же ты ждала, когда я приду за тобой?

– Потому что рано или поздно мне нужно будет встретиться с отцом… Я приехала сюда для того, чтобы попытаться спасти его. Но сейчас все дороги сходятся на вас двоих. Вы притягиваете к себе тревоги, спешащие к вам точно хищники на запах крови. Скоро к вам придет мой отец, и тогда я должна буду поговорить с ним. Но прежде, чем он придет, мне нужно объяснить, почему я нуждаюсь в вашей помощи для того, чтобы спасти его.

Алви закрыла глаза и стиснула кулачки – такая юная, хрупкая и беспомощная, что Кейт всей душой потянулась к ней, к этому совсем не по-детски серьезному созданию.

– Я знаю, что он убил вашего друга, – прошептала Алви. – Знаю,

что он сотворил много зла. Но когда-то он рискнул всем, чтобы спасти меня. Я привыкла верить, что в нем все-таки есть что-то хорошее.

Слеза покатилась по ее щеке, и Алви нервным движением смахнула ее.

Кейт протянула руку и коснулась плеча девочки. Бесполезно объяснять Алви, что Криспин был и остается чудовищем. Она знала лишь то, что этот мерзавец ее отец и что он любит ее – и любви его хватило хотя бы на то, чтобы увезти свою дочь из города и спрятать в безопасном месте. Она хотела, чтобы Криспин оказался человеком, достойным ее любви – просто потому, что, кроме него и ее нанте, у нее не было никого на свете.

Кейт вполне понимала эту девочку.

Ри внимательно смотрел на них обеих.

– Кого же из наших друзей убил Криспин? – спросил он негромко.

Кейт вздрогнула. Она совсем забыла, что Ри еще не знает об этом.

– Он… – Она попыталась отыскать слова, чтобы смягчить удар, но их не было. – Хасмаля, – наконец выдавила она.

– Значит, Хасмаль мертв…

Кейт кивнула.

– Драконы способны были на такие деяния, которые мы прежде даже не считали возможными. При помощи связи, соединявшей его с Хасмалем, Дракон Дафриль вырвал его из лагеря и перебросил в Калимекку, к себе в подземелье.

Кейт закрыла глаза. Перед ней вновь поплыли картины пыток Хасмаля. И если она позволит себе углубиться в них мыслью, то физически почувствует все, что тот перенес в последние жуткие мгновения своей жизни. Ее замутило.

– Когда Дугхалл выбросил Дафриля в кольцо, Криспин вновь завладел своим телом. У него не было причин оставлять жизнь Хасмалю, и поэтому он убил его.

– Когда Дугхалл сказал, чтобы я шел к Алви, Хасмаль был еще жив?

– Нет.

– Старик надул меня дважды. – Лицо Ри потемнело. – Ему придется за многое ответить, когда мы снова встретимся.

– Будем надеяться на скорую встречу, – негромко произнесла Кейт. – Мы победили Драконов, но нам еще нужно уничтожить Зеркало Душ. И я не думаю, что мы сумеем это сделать без помощи Дугхалла.

Глава 14

Гируналле разложили дюжину костров вокруг прогалины и поставили несколько шатров, где можно было бы выпить и закусить. По краю поляны кольцом расположились девять фургонов, и изнутри этого круга доносились веселая музыка, смех танцующих и громкие разговоры. Дугхалл держался чуть в стороне от этого гульбища. Он пробовал все, что подносили ему празднующие гиру и солдаты, непринужденно принимал дружелюбные похлопывания по плечу и веселые поздравления, но в сердце его не было радости.

– Драконы мертвы, да здравствует мир, – пробормотал он, когда веселящиеся на время оставили его в покое.

Он поднял кружку, только что принесенную ему одной из девиц гиру, без устали распевавших веселые песенки, и сделал большой глоток. Адское зелье обожгло язык. Едкое и комковатое. Перебродившее козье молоко… любимый, более чем любимый напиток гиру… Однако, подумал он, следовало бы сперва заглянуть в кружку, а уж потом прикладываться к ней. Впрочем, ему нужно было кое-что сказать, а лучшего повода, чем кружка с зельем в руке, не придумаешь.