Отважная лягушка
Шрифт:
Ника, наоборот, ела медленно, не сводя глаз с легионеров, которые, судя по возрасту, вряд ли являясь опытными воинами, тем не менее действовали чётко и слаженно.
Поставив щиты и копья в пирамиды, одни из них, взяв в телеге топоры, отправились в заросли за топливом для костров, другие с большими чёрными котлами пошли за водой, третьи возились с тонкими шестами и полотнищем, очевидно, устанавливая шатёр для начальства, которое, стоя у родника, беседовало, смакуя воду из блестящего, видимо, серебряного
Вкрадчивое покашливание над самым ухом отвлекло девушку от наблюдений. Встрепенувшись, она с удивлением заметила, что артисты уже поели и теперь торопливо сворачивают лагерь. Хотя, как правило, урба оставалась на полуденной стоянке часа на полтора или два. Они, кажется, опасаются легионеров, если решили собраться так рано.
Передав миску с недоеденной кашей Риате, путешественница тихо сказала:
— Поешь и запрягай осла.
— Да, госпожа, — кивнула невольница.
Ника остановила проходившего мимо поэта.
— Кто это, господин Превий Стрех?
— Вы что, сами не видите, госпожа Юлиса? — почти грубо фыркнул молодой человек. — Легионеры. Только командир у них почему-то сотник всадников.
— А мужчина в тунике? — игнорируя нелюбезность собеседника, продолжала расспрашивать девушка.
— Какой-нибудь претор, — дёрнул плечами поэт. — Или эдил? Обычно они занимаются розыском беглых рабов.
Начинающий драматург досадливо поморщился.
— Если хотите, спросите их сами. Они как раз сюда идут.
Не сколько обиженная, сколько озадаченная таким поведением Превия Стреха, путешественница какое-то время смотрела ему вслед.
Подсадив в повозку сына, навстречу троице поспешил Гу Менсин.
— Второй фургон тоже ваш? — спросил Тит, глядя поверх склонившегося в поклоне толстяка.
— Он мой, — выступила вперёд Ника, чувствуя, что не должна позволить старому актёру говорить за себя.
Мужчина посмотрел на Нику так, словно она только что материализовалась из воздуха. Но девушка с ледяным спокойствием выдержала его взгляд, не сделав даже попытки отвести глаза.
Снисходительная улыбка тронула мясистые губы.
— С ними едешь?
— Нам по пути, — лаконично ответила путешественница, решив, что если собеседник в разговоре с ней игнорирует элементарные правила вежливости, принятые при общении равных по происхождению и социальному положению людей, она тоже не будет обращаться к нему по фамилии с обязательным добавлением "господин".
— Тоже едешь в Этригию? — решил уточнить Валер.
— Да, — подтвердила Ника. — А оттуда к родственникам в Радл.
— Одна? — вскинул белесые брови Тит.
— Так случилось по воле богов, — спокойно ответила девушка, вновь начиная чувствовать себя, как на экзамене. По коже словно пробежали мельчайшие электрические разряды, а пальцы машинально вцепились в край накидки.
— Как ваше имя? — хмурясь, подал голос сотник.
— Ника Юлиса Террина.
— Юлиса? — переспросил Валер.
Как она и рассчитывала, на радлан её имя впечатление произвело.
— Да. Из младших лотийских Юлисов. Дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.
Мужчины переглянулись, а путешественница услышала за спиной лёгкий шум удалявшихся шагов. Кажется, на этот раз Гу Менсин решил не вмешиваться в разговор попутчицы с представителями власти.
— Откуда же вы здесь взялись, госпожа Юлиса? — последние два слова то ли эдил, то ли претор произнёс с ясно различимой иронией.
— Из Канакерна, господин Тит, — холодно усмехнулась Ника. — А туда я попала из Некуима, куда моим родителям пришлось бежать из-за подлого навета.
— И где же они? — опередил старших товарищей молодой человек.
— Мать умерла, а отец слишком стар и болен для такого тяжёлого путешествия.
Несколько секунд мужчины молчали, очевидно, осмысливая услышанное.
— И у вас есть какие-то доказательства своего происхождения? — всё так же мрачно и недоверчиво спросил сотник.
— Разумеется, — кивнула девушка. — Письмо отца дяде по матери, господину Итуру Септису Дауму регистру Трениума, моим тёткам и бабушке Торине Сеептисе Ульде. Она очень старенькая, но надеюсь, боги будут милостивы и дадут мне возможность с ней увидеться. А ещё отец отдал мне свой перстень.
Она вытащила из-за ворота платья массивную золотую печатку на тонком кожаном шнурке.
— Полагаю, господа, моим родственникам этого будет достаточно.
— Вы говорите, что приплыли из Некуима? — насмешливо фыркнул Тит. — Но он существует только в рассказах пьяных моряков.
— О Некуиме прекрасно известно каждому консулу, купцу и матросу в любом городе Западного побережья, — снисходительно заявила путешественница, и чтобы скрыть подступавшее раздражение, поправила край накидки на плече. — Он есть, так же, как и много других вещей, в существовании которых трудно поверить здравомыслящему человеку. Мир вовсе не кончается за пределами Империи.
— Как вы оказались в Канакерне? — по-прежнему хмурясь, поинтересовался сотник.
— Приплыла на корабле господина Мерка Картена, консула Канакерна и друга моего отца. Он каждый год ходит в Некуим.
— Судя по вашим словам, это достойный и уважаемый человек, — уже не так скептически хмыкнул Тит. — Который готов подтвердить ваши слова?
— И не только он, — сказала Ника. — Так же консул Тренц Фарк и ещё множество народа, кто видел, как я сходила с корабля.
Внешнее спокойствие и некоторая величавость давались ей нелегко, но уже приносили свои плоды.