Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик
Шрифт:
— Я хотел бы, чтобы он был в Ливерпуле теперь, — сказал я. — Когда он приедет, я заставлю его признаться, что он лжец, Ленора! Никто никогда не относился ко мне с большей добротой, чем ваш отец и ваша мать. И не в моем характере отплатить им за это неблагодарностью и подлостью! Корабль вашего отца был моим домом; я не оставил бы его без достаточных причин. Меня прогнал с корабля этот величайший негодяй, который меня же и обвинил. Я останусь в Ливерпуле до его возвращения и когда обличу его и докажу, насколько я ценил вашу дружбу, я снова уйду
Расставаясь, я просил Ленору передать матери, что не потревожу ее больше своим посещением до приезда мистера Адкинса и тогда только явлюсь, чтобы доказать, что я не был виновным ни в каких преступлениях.
На этом моя беседа с Ленорой закончилась.
Глава V
ВСТРЕЧА С ТРУСОМ
Вскоре я получил ответ от двух шорных мастеров, которые знали мистера Лери. Мне сообщили, что Лери действительно жил в Ливерпуле, но года три или четыре тому назад уехал в Австралию. Я отправился по адресам и лично расспросил обо всем шорников, чтобы найти какие-нибудь следы моей матери.
Мистер Лери уехал один в Австралию, но в скором времени в Ливерпуль приехала какая-то женщина, по-видимому, его жена, и собирала о нем справки. Без сомнения, это была моя мать. Но где она теперь и как жила в продолжение этих пяти лет? Все это было покрыто мраком, рассеять который мне не удалось, не смотря на все мои старания. Я остановился на самом вероятном предположении, что она отправилась за мистером Лери в Австралию.
Пока же я решил остаться в Ливерпуле и дождаться приезда мистера Адкинса. Надо было разоблачить этого негодяя. Я слишком дорожил дружбою мистрисс Хиланд и, должен сознаться, сильно и страстно полюбил Ленору.
Прошло уже около трех недель после моего посещения мистрисс Хиланд и ее дочери. Просматривая «Корабельный обозреватель», я прочитал о прибытии из Нового Орлеана «Леноры» под командой капитана Адкинса.
Я тотчас же отправился на док и нашел «Ленору», но мистера Адкинса на борту уже не было. По прибытии он сошел на берег и отправился в гостиницу, в которой обыкновенно останавливался, когда бывал в Ливерпуле.
В гостинице я его уже не застал. Мне сообщили, что, позавтракав, он ушел из дому.
Из гостиницы я направился к дому мистрисс Хиланд. Подходя к двери дома, я наткнулся на выходившего оттуда Адкинса.
— Здравствуйте, мистер Адкинс! — сказал я, сдерживая, насколько возможно, душивший меня гнев. — Мы опять встретились, и уверяю вас, с моей стороны, с глубоким удовольствием.
Он хотел пройти не отвечая, но я загородил дорогу.
— Кто вы и что вы хотите от меня? — спросил Адкинс с вызывающим видом, какой он любил принимать и прежде.
— Я Роланд Стон, — ответил я, — и желаю вас видеть по делу величайшей важности.
— Вы видите меня! Что это за важное дело?
— Я могу сообщить это вам только в присутствии мистрисс Хиланд и ее дочери.
— Мистрисс Хиланд не желает вас видеть, — сказал Адкинс, — а еще более ее дочь, я думаю. За себя скажу, что я не желаю иметь с вами никаких дел.
— Я могу поверить только последней части вашего сообщения, — ответил я, — но бывает такая необходимость, когда делаешь и то, что неприятно. Если в вас есть искра мужества, то вернемся в дом и повторите мистрисс Хиланд в моем присутствии то, что вы сказали за моей спиной.
— Я опять повторяю, что я не желаю говорить с вами. Дайте мне дорогу!
Сказав это, Адкинс сделал жест, как бы намереваясь отстранить меня с дороги.
— Я дам тебе дорогу, негодяй, когда ты исполнишь мое приказание, — схватив его за шиворот, я повернул к дому.
Он сопротивлялся этой попытке и ударил меня. Я тут же ответил таким ударом, что Адкинс, покачнувшись, упал на пороге.
Теперь я потерял всякое самообладание, позвонил и схватил Адкинса за волосы, чтобы втащить его в дом, но в это время подоспели трое полицейских.
После продолжительной борьбы с полицейскими, которым помогал Адкинс и какой-то случайный прохожий, я, наконец, был побежден, а на мои руки надели железные наручники.
Когда меня повели, я заметил, что мистрисс Хиланд и Ленора стояли у окна и, без сомнения, были свидетельницами происшедшего. Меня доставили в участок и заперли в камеру.
На следующее утро меня привели к судье. Адкинс обвинял, а трое полицейских и прохожий, принявший участие в борьбе со мной, были свидетелями. Я был приговорен к тюремному заключению на две недели.
На восьмой день моего заключения мне объявили, что меня желают видеть два посетителя. Оказалось, что это были мои старые приятели: Вильтон — второй помощник капитана Хиланда и плотник Мейсен, тоже с «Леноры».
Когда я был на «Леноре», оба эти человека относились ко мне очень хорошо, и я был рад им, но еще больше обрадовался, когда узнал причину их посещения. Мейсен сказал мне, что он до сих пор работает плотником на «Леноре», и недавно мистрисс Хиланд приходила к нему на борт, чтобы узнать всю правду об отношениях между Адкинсом и мною и о причинах, заставивших меня покинуть «Ленору» после смерти капитана Хиланда.
— Я был очень рад, когда узнал, что вы вернулись, Роланд, — сказал Мейсен, — но в то же время был огорчен, узнав о ваших теперешних злоключениях. Решив помочь вам, хотя за это могу потерять свое место, я рассказал ей всю правду, предупредил, что Адкинс — человек дурной, и что я докажу это. Я обещал ей также посетить вас. Вильтон теперь служит шкипером на другом судне, и я взял его с собой, зная, что он уже может помочь вам.
— Ничего не доставит мне большего удовольствия, как увидеть Адкинса, потерявшим место командира «Леноры», — сказал Вильтон, — потому что я знаю, что он нечестный человек и обкрадывал вдову. Мы должны доказать мистрисс Хиланд, что она доверяет негодяю.