Отвергнуть короля

Чедвик Элизабет

– Я предполагал, что после выздоровления Маршал может поступить подобным образом, – задумчиво произнес его отец. – Разумный человек должен заботиться о будущем и благополучии следующего поколения. – Он проницательно взглянул на Гуго. – Благодаря матери и сестрам ты хорошо знаком с домашним укладом и, несомненно, успел познать женщин. Полагаю, ты в состоянии сладить с Махелт Маршал, если брак будет заключен раньше срока.

Гуго потягивал бульон, чтобы можно было не отвечать.

– Разумеется, у нее будет собственная комната во Фрамлингеме. Можно обновить верхние покои в старом доме, пока твоя мать знакомит ее с нашим укладом. – Роджер

направился к двери, уминая пирожок с имбирем. – Длинный Меч скоро уедет, – добавил он. – Надеюсь, тебе хватит здравого смысла не затевать ссор.

Гуго скривился, а Роджер хмыкнул и вышел за дверь. Гуго сел на скамью у камина, чтобы допить бульон. Мысль о надвигающемся браке смущала его. На его плечи ляжет ответственность за молодую супругу – девочку, которая ему не сестра и не дочь и целомудрие которой не должно подвергаться сомнению в глазах света. Гуго застонал. Длинный Меч пережил подобное с Элой и наверняка может дать мудрый совет, но Гуго не собирался его спрашивать. Он знал, что, если спросит, Длинный Меч поведет себя как учитель, пытающийся вразумить безмозглого болвана, а не как брат и друг.

Дверь снова открылась, и в комнату тихо вошла мать. Ее тонкое лицо было встревожено.

– С тобой все в порядке, милый? – спросила она. – Я волновалась, когда узнала, что ты упал. – Она положила ладонь сыну на плечо и поцеловала в щеку.

– Да, матушка, – заставил себя улыбнуться Гуго, – ничего серьезного.

– Надеюсь, вы с Уильямом сумеете уладить свои разногласия до его отъезда. Мне невыносимо видеть, как вы ссоритесь. – В ее кротких карих глазах плескалась тревога. – В конце концов, вы братья.

Это было уже слишком, и Гуго не стерпел:

– Тогда, возможно, ему первому следует об этом помнить. Если бы Ральф, или Уильям, или Роджер упали в ров и не могли выбраться, я бы не бросил их, чтобы погнаться за оленем. Я бы лично съездил за веревкой.

– Уильям извинился. – В голосе матери звучала мольба. – По-моему, он не понимал, что тебе самому не выбраться.

– Он прекрасно все понимал, матушка.

Гуго прикусил язык. Мать становилась совершенно слепой, когда дело касалось Длинного Меча, а поскольку слепота эта была вызвана угрызениями совести из-за того, что много лет назад ее вынудили отказаться от ребенка, Ида никогда не прозреет.

– Ладно, – вздохнул Гуго, – я поговорю с ним… ради мира и спокойствия… но не просите меня делать это из братской любви.

– Спасибо. – Мать снова поцеловала его. – Я горжусь тобой. Отец говорил тебе о Махелт Маршал?

– Да, говорил.

В уголках ее губ появились ямочки.

– Так приятно будет снова увидеть в доме юную девушку! С тех пор как твои сестры вышли замуж, мне не хватает подобного общества. Девочка будет оторвана от собственной семьи, так что мы должны стать ее семьей. – Улыбка Иды слегка поблекла. – Нас ждет немало хлопот, если свадьбу придется играть вскоре после Рождества.

Гуго видел по ее рассеянному взгляду, что мать мысленно подсчитывает скатерти и салфетки, кубки, подносы и тому подобное. Затем она встряхнулась и сосредоточилась.

– Ты присоединишься к нам в зале? Нам не хватает твоего голоса для песен.

Гуго помедлил. Он не собирался спускаться в зал, но если прятаться здесь, покажешься всем неучтивым и неспособным принимать удары, как должно мужчине.

– Хорошо, – безропотно вздохнул он и при виде просиявшего лица матери испытал жалость и раздражение одновременно.

В зале его ожидало место на скамье у огня. Гуго встретили веселые крики, тосты и добродушные возгласы. Длинный Меч был исключительно любезен, даже сам налил брату пряного вина, вместо того чтобы приказать слуге – неслыханное дело! Похоже, его единоутробный брат осознал, что зашел слишком далеко, и пытается загладить вину.

Поначалу Гуго пришлось заставлять себя улыбаться и отвечать, но вечер шел своим чередом, песни становились все более жаркими, и он смягчился. Его голос, богатый и звучный, намного превосходил голос Длинного Меча, разносясь по всему залу, в то время как Длинному Мечу оставалось лишь подхватывать припев. Мелочь, но Гуго стало легче.

Глава 10

Фрамлингем, январь 1207 года

Гуго преклонил колени рядом с Махелт в часовне замка Фрамлингем, чтобы получить причастие. Он уже надел обручальное кольцо на безымянный палец новобрачной, произнес слова обета и выделил ей вдовью часть – девять поместий. Махелт была очень молода, но не совсем ребенок, как он представлял. Девочка здорово выросла с их последней встречи и была уже выше его матери. Свадебное платье из тонкого серебристо-зеленого шелка подчеркивало ее недавно налившиеся округлости и рисовало фигуру гибкую, но сильную.

Гуго волновался, не зная, как обращаться с ней. Наступал новый этап в его жизни, к которому он не был готов, и хотя инструкции касательно поведения с новобрачной строги, ситуация оставляла немало места для споров. Махелт становилась его женой, но не должна была выполнять обязанности жены. Она была женщиной, но еще оставалась ребенком. С ней следовало обходиться как с гостьей, но она также являлась полноправным членом семьи. Сознавая, что отец Махелт смотрит на него, Гуго тщательно обдумывал каждое свое слово и действие, чтобы не навлечь неодобрения. Он словно вновь стал подростком, хотя уже несколько лет был самостоятельным мужчиной.

Новобрачные и гости вышли из часовни и перешли через двор в новый дом, украшенный в честь свадьбы вечнозелеными растениями и лентами. Вдоль стен стояли столы, застеленные белоснежными скатертями. Музыканты и актеры в ярких одеждах готовились развлекать гостей во время и между переменами блюд свадебного пира. Родители Махелт на рассвете уезжали в Стригуил, чтобы подготовиться к отплытию в Ирландию, поэтому празднество предполагалось красочным и роскошным, но недолгим.

Между переменами блюд устраивались развлечения и танцы. Гуго и Махелт были в центре внимания, когда, поворачиваясь в свадебной кароле [8] , давили душистые травы, рассыпанные на полу, высвобождая мимолетные ароматы лаванды и розмарина. Махелт поглядывала на Гуго и улыбалась ему. Неуловимый темный оттенок ее глаз заворожил его, это все равно что смотреть в красильный котел, в котором бурлят и переливаются всевозможные темные краски. Волосы Махелт, распущенные в знак невинности, блестели, подобно полированному дубу, и были яркими, как камчатный шелк. Она была немного робкой, но вполне уверенной в себе. Эта девочка знала себе цену.

8

Карола – западноевропейский придворный хороводный танец или танец-шествие в XII–XIII веках. – Прим. ред.