Отвергнуть короля
Шрифт:
– Я справлюсь, – коротко кивнул Гуго. Превозмогая боль, он сел в седло и повернул к дому.
Когда Гуго вошел в зал Фрамлингема, испачканный и промерзший до костей, Длинный Меч беседовал с их матерью, удобно расположившись на обитой скамье у огня. Он был облачен в роскошную мантию из такой толстой шерсти, что она блестела, как шелк. На шее сверкала золотая брошь. Длинный Меч выглядел согревшимся, расслабленным и сытым. Мать с нежностью улыбалась ему. Гуго с трудом подавил желание убить единоутробного брата.
– Почему вы не послали за мной раньше?! – рявкнул он. – Как, во имя всего святого, я должен был оттуда выбираться?
Длинный Меч покраснел. Он виновато взмахнул рукой и улыбнулся, как будто думал, что Гуго суетится из-за пустяка.
– Простите! Но я знал, что вы не пострадали.
– А охота на оленя важнее, чем спасение упавшего охотника и к тому же вашего родственника?
– Я уже извинился. Сядьте у огня, выпейте горячего вина. – Он указал на кувшин, гревшийся на камине.
Гуго заметил просительное выражение на лице матери – выражение, которое намекало, что они всего лишь дети, поссорившиеся из-за шутки, которую один сыграл над другим, и что он должен принять оливковую ветвь мира.
– Лучше не стоит, – ответил Гуго. – Мне нужно избавиться от грязной одежды, и я сейчас не слишком приятный собеседник. Прошу меня извинить.
Сухо поклонившись матери и игнорируя Длинного Меча, он вышел из зала и поднялся в жилые покои на верхнем этаже. К его возвращению была приготовлена горячая ванна, и на камине тихо побулькивал глиняный горшок с мясным бульоном. На маленьком столике рядом с ванной ждали хлеб и вино, а также пикантные пирожки.
Когда Гуго раздевался, дверь тихо отворилась и закрылась за его отцом. Очевидно, он тоже был не в силах оставаться в зале, попивая вино с их гостем.
– Он считает меня мягкотелым только потому, что я не бросаюсь, очертя голову, в атаку, и потому, что песнь меча для меня лишь одна из многих. – Гуго поморщился, обнажив длинную алую царапину на предплечье, совпадавшую с прорехой в рубахе.
– Все дело в том, что, хотя его отец – король, а я всего лишь граф, Длинный Меч – бастард, а ты рожден в законном браке и вдвое богаче его, – прагматично заметил отец. – Он всегда будет завидовать обстоятельствам твоего рождения. Ради твоей матери я привечаю его. Кроме того, в наших интересах иметь своего человека при дворе… Однако его сегодняшнее поведение совершенно недопустимо.
Гуго погрузился в ванну, и ему немного полегчало, когда горячая ароматная вода омыла тело, расслабляя напряженные мышцы, облегчая боль от синяков и ушибов. Вино было горячим и пряным, а в пирожки добавлен имбирь, и вскоре Гуго раскраснелся.
– Я знаю, кто такой Длинный Меч, – сказал он. – Да, он нужен нам при дворе, и моя мать души в нем не чает. Я понимаю, почему он желанный гость в нашем доме, но после сегодняшнего… – Уголки его рта опустились, а голос стал жестким. – Ради матери и графства я готов терпеть его присутствие, но не рассчитывайте, что я буду его развлекать.
– Я и не рассчитываю, – ответил отец. – Тем не менее я рад этой возможности поговорить наедине, потому что нам нужно еще кое-что обсудить.
– Что именно?
– Твой брак с Махелт Маршал.
Гуго вышел из ванны, энергично растерся полотенцем и надел мягкую, согретую на огне одежду и удобные туфли из кожи козленка.
– А вы что, передумали? – спросил он, застегивая пояс.
– Слишком поздно, – криво улыбнулся отец. – Помолвка – это клятвенное обещание жениться, аннулировать ее нелегко и чревато последствиями… Впрочем, я этого и не желаю. – Он погладил меховой воротник плаща. – Маршал написал мне, что собирается отправиться в Ирландию, как только получит дозволение короля. Необходимо навести порядок во владениях его жены в Лейнстере. Графиня будет жить на доходы с них, если с Маршалом что-то случится, а он, полагаю, после недавней болезни задумался о собственной смерти.
– Какое отношение это имеет к нам? – Гуго налил себе еще вина.
Роджер снова разгладил гладкий беличий мех.
– Маршал не берет с собой старшую дочь. Он хочет, чтобы она осталась в Англии, и попросил скрепить ваш брак… желательно до Великого поста.
Гуго в смятении уставился на отца:
– Но до поста всего два месяца!
– Девочке будет почти четырнадцать. Ее семья говорит, что у нее начались женские кровотечения, но она еще слишком молода, чтобы вынашивать детей. Они просят сохранить ее невинность до пятнадцатого дня рождения.
– Брак, не вступивший в силу, еще можно расторгнуть, – заметил Гуго.
– Согласен, об этом нужно помнить, но они рискуют не меньше, чем мы, – резко ответил Роджер. – Уильям Маршал хочет обеспечить безопасность дочери и просит нас стать ее опекунами. Год пролетит быстро, и вы успеете узнать друг друга, прежде чем разделите постель, что только к лучшему, а она тем временем научится жить на наш лад.
Гуго подумал о темноволосом ребенке, с которым был помолвлен два года назад. Он мог представить, как веселит и поддразнивает девочку точно так же, как своих младших сестер, но мысль о том, чтобы ухаживать за ней, не говоря уже о том, чтобы делить постель ради обзаведения потомством, казалась ему дикой.
– Король может и не дать Маршалу разрешения отправиться в Ирландию.
– Разумеется. Иоанну придется не по вкусу, если Маршал будет совать повсюду нос, мешая его интересам. Графиня принадлежит к ирландской королевской семье. Учитывая подозрительный характер Иоанна, он может подумать, что Маршал собирается основать себе королевство в Ирландии.
– А он собирается, как по-вашему?
Отец задумался.
– Полагаю, Маршал хочет убраться подальше от Иоанна и заняться собственными делами, поскольку долго ими пренебрегал, но нужно соблюдать равновесие между своими желаниями и снисходительностью короля. Пока нам везло, но только потому, что мы не испытывали терпение Иоанна и не возбуждали его подозрений.
Гуго обдумал слова отца. Маршал, вероятно, считает, что королевское разрешение почти у него в руках, иначе бы не написал насчет брака.
– А если мы откажем графу Уильяму?
– Не думаю, что это в наших интересах. Уильям Маршал не дурак. Он нуждается в нас, но ему известно, насколько этот брак важен и для нас. Ни у кого из знати нет дочерей столь высокого положения. Мы должны держать ухо востро, только и всего.
Гуго подошел к камину и присел на корточки, чтобы налить полную миску горячего бульона.