Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
Трое — бросаются к третьей машине, еще трое — ко второй. Двое — в том числе и я — остаемся на месте. Немилосердно глушим в воздух длинными очередями — прием подсмотрен у нашего ОМОН он так же глушит при штурмах, подавляя волю обороняющихся. А против нас — не новички играют, американцы. Их никак, ни при каких раскладах слабаками не назовешь…
— Давай!
Негромкий хлопок, крики, автоматные очереди.
— Лег! Лег!
— Стреляю!
— Holy shit!!!
Американцы — ошеломленные внезапным нападением со стороны сотрудников правопорядка ничего не успевают предпринять. Уважение к полицейским — любым полицейским — у них в крови. А нам много времени не надо — пока чухнут, мы все сделаем. На это
Накаркал! С третьей машины — толкнув дверь, выпадает парень в форме ВВС, с короткоствольным Кольт-Коммандо. Моя и еще чья-то очередь перекрещиваются на нем — и он падает прямо под ноги еще одного американца, которого тащат за шкирку из второй машины. Он в шоке и не сопротивляется — ему же лучше.
— Мешок!
На него накидывают мешок и бросают в машину. Начинают глушить пулеметы, установленные на пять и на семь. Не миниганы — но тоже впечатляет. Даже если не в цель — а над головой…
— Ушли! Ушли!
Я едва успеваю упасть на сидение — как Хаммер рвет с места. Автомат болтается, кто-то держит меня, пока я застегиваю ремень! Ушли!
Ушли, твою мать…
Где-то в Ираке
Точное место неизвестно…
13 июля 2019 года
Это был кошмар. Хотелось проснуться — и никогда больше не закрывать глаза, чтобы снова не оказаться в это мире, где нет ничего кроме оглушительно звенящей черноты. Но увы — это было жутковатой реальностью…
Его похитили боевики. Каждый, кто работал в ЦРУ знал, что случается с теми, кто работал на американцев и попал к ним в руки. В отличие от армии США — в ЦРУ не ведется учет потерь. Да, в старом здании ЦРУ есть стена, где каждый потерянный агент — отмечается звездочкой, имена многих из них не раскрываются в черной книге, которая лежит рядом. Но после 9/11 — на стену помещают только тех, информацию о гибели которых невозможно сдержать. Так было, например, с оперативником, голову которого подбросили в мешке к консульству США в Пешаваре. Остальные уходили безвестными, родственникам ничего не сообщали — да и не было у многих родственников. Порой — на ящики ЦРУ приходили жутковатые видео, их смотрели в КТЦ, чтобы помнить и знать, за что они борются и против чего. Много ли их было? Достаточно. После 9/11 — они открыли для себя жутковатый, доселе неизвестный мир — целый континент, где не пели Биттлс, и не было фестиваля в Вудстоке — а была лишь вековая история горя, страданий и передаваемой из поколения в поколение, заботливо копящейся ненависти. В этом мире не было детей — дети здесь на вопрос, кем ты хочешь стать, когда вырастешь, отвечали — шахидом и уже с десяти — одиннадцати лет участвовали в нападениях. Стариков здесь было немного — просто не доживали. С людьми здесь — невозможно было просто поговорить, они говорили на языках, про которые в США и представления не имели. Например, язык нахин — язык пакистанских гастарбайтеров, сильно искаженный урду с большой примесью арабских слов — только в две тысячи девятом удалось составить некое подобие словаря… а ведь это был язык Аль-Каиды, один из основных языков. Или язык Мехри, язык горцев Омана и Йемена — словаря по нему не существует до сих пор! Эти люди не брали ипотеку, не работали на заводе, не имели в собственности земли — не имели ничего, что связывает из с этим миром. Они просто ненавидели и убивали. Ненавидели и убивали. Ненавидели и убивали…
Последнее видео, которое они смотрели — видео, где была показан расправа с пареньком из Южного Вазиристана, который учился в университете и которого просто попросили кое-что заснять на местности. Талибы нашли у него камеру и четвертовали его, отпилив ножовкой сначала ноги, потом руки, потом голову. И все это — послали почтой в посольство США вместе с камерой…
Его куда-то везли, потом тащили, потом — снова везли. Он угадывал по звукам, когда
Потом — его усадили на какой-то стул, и начали прилаживать кандалы — сначала на руки, а потом — на ноги. Он догадался, что это — это же стандартный стол для допросов! Тот, который применяют они! Одна скоба вмурована в пол, другая — прикреплена к столу. Через них — пропускаются цепи с наручниками и таким образом — допрашиваемый фиксируется. Видимо, джихадисты переняли и это — а может быть, где-то достали это оборудование… например, в бывшем полицейском участке. Ублюдки конченные
И еще — ему показалось, что рядом есть кто-то еще.
— Здесь кто-то есть? — спросил он по-английски
Никто не ответил. Но никто и не ударил его. Кем бы ни были похитители, они вели себя точь-в-точь согласно секретной инструкции по interrogations — дознаниям. Самое страшное — неизвестность. Потому и колпак на голове. Он помнил страницы секретного доклада, составленного рабочей группой, под руководством профессора, доктора медицины Кэтрин Керн. Она исследовала типичные страхи у различных наций — и отметила, что страх неизвестности и беспомощности сильнее всего развит у американцев. Американцы — деятельные люди. Они всегда привыкли «сами себя делать». Сам факт того, что не они сами — а кто-то держит их судьбу в руках — представляет для них тяжелейший стресс. Но одно дело — знать, другое — чувствовать.
— Кто здесь?! — заорал Обан — я гражданин США! Вы об этом пожалеете, мать вашу! Ваши трупы — покажут по СиЭнЭн!
Ответа не было. Но ему казалось, что кто-то сидит рядом.
— Кто здесь? — нормальным голосом спросил он — вы понимаете по-английски? Вы можете сказать, кто вы?
Ответа нет. Но ему вдруг показалось, что они — стоят вокруг него. Безмолвный легион, медленно сжимающий кольцо.
— Идите вы в ж…!
Ответа нет…
Он попытался отстукивать ритм ботинком, чтобы ее сойти с ума. Потом — прекратил стучать, ему показалось, что справа — кто-то скребется.
Мышь?
— Кто здесь?
Ответа нет.
— Кто здесь?!!!
Ответа нет. Только тонкий, скребущий звук…
— Я гражданин США. Если вы поможете мне, вам выплатят вознаграждение и дадут американское гражданство. Вы сможете перевезти в штаты всю свою семью и жить там в безопасности. ВЫ понимаете, это?
Мышь скреблась, но уже слева. Мыши было все равно.
— Пошла ты!
Он топнул ногой. Мышь не прекращала.
— Да пошла ты!
Он начал колотить по столу, что есть силы и топать ногой. Но мышь — так и не прекращала, она, очевидно, привыкла к самым разным обитателям этого узилища и сейчас вышла познакомиться. И ей было плевать на американское гражданство. Она с радостью сменяла бы его на кусочек чего-нибудь вкусного.
И так — он провел шайтан знает сколько времени, пока не услышал шаги по коридлору. Потом — лязг тяжелой двери, засовов. Шли несколько человек. Он воспринял это даже с радостью. Одиночество в черном колпаке — было невыносимым. В отличие от джихадистов в Гуантанамо он сломался почти сразу — на этой пытке, чем сложнее устроена психика человека. тем быстрее он ломается…
— Сюда…
— Кто вы? — крикнул Обан — выпустите меня! Я американский гражданин!
— Заткнись!
Кто-то ударил его по затылку открытой ладонью — боль была неожиданной и хлесткой как вспышка. Странно — но она привела его в чувство и помогла мобилизоваться…
Колпак сдернули. В глаза — ударил ослепительно яркий свет…
— Господи…
— Я врач. Доктор.
— Давайте быстрее…
— Я делаю все, что могу…
В тоне доктора — явное недовольство. Обычно, такие люди просто так не идут работать в силовые структуры.
— С ним можно работать.