Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
Делать нечего. Я выпихиваю из машины автомат, потом вылезаю сам, подняв руки над головой. Остается только надеяться, что ребра останутся целы…
Надежды мои оправдались — ребра не переломали.
В участке, куда нас забрали — русских не оказалось, но один из полицейских хорошо знал русский и поверил мне даже без документов. Позвонил дежурному… дальше разобрались быстро и без особых проблем. Здесь все и всегда так. Могут без особых проблем убить и точно так же, без особых проблем выпустить. Формальностей здесь не любят.
У Амани снова началась истерика, на сей раз настоящая. Я не уходил из полицейского участка, пока не вызвонил Хабиба, одного из ее коллег. Тот конечно же приехал — но взгляд, который он на меня бросил — был красноречивее любых слов. Палестинцы могут быть как угодно благодарны русским — но если русский встречается с палестинкой — это повод для крови. Объяснять кому-то что-то бессмысленно — здесь так живут.
Не менее недобрый взгляд — жег мне спину. Вызволять меня приехал лично Павел Константинович. Вон его
Ладно, мне то что. Я не гордый, пешком постою.
Сажусь в машину. Без команды трогаемся, катимся по полупустым ночным, освещенным мягким желтым светом кристаллов улицам. Выбираемся на набережную. На противоположной стороне — не спит, истекает тревожным светом окон американское посольство. Что-то происходит… только вот что?
По мосту Арбаасх Таммуз перебираемся на другой берег. Едем в посольскую зону. Павел Константинович молчит — и я молчу, стараясь урвать хоть немного сна. Очередная бессонная ночь — и завтра опять на таблетках. А они уже дают о себе знать…
Посольство. Не наше, белорусское — но считай, что наше. На внешних постах — краповые береты из Алмаза. Серьезные ребята и проверяют грамотно. Проезжаем внутрь… у нас, слава Богу, все спят. Кроме тех, кому не положено.
Вольво — катится между газонов, которыми замаскированы настоящие противотанковые надолбы и подъемные бетонные щиты заграждения. Где-то в темноте — загадочно шуршит фонтан.
— Выйди.
Водитель покидает машину. Тоже работенка… не борей лежачего. Подай. Принеси. Пошел вон…
— Ну?
Я выдыхаю.
— Непредвиденные обстоятельства.
— Чего? Ты как, совсем о…л в атаке?
— Простите…
— Баба эта! Ты что думаешь, никто не знает, что она террористка? Ты хоть знаешь, сколько за ней всего!? Совсем распустились. П…сы!
Последнее совсем не в тему, скорее я бы даже сказал — категорически не в тему. Но начальству такое не скажешь.
— Это информатор. Я провел ее как информатора.
— Ага. А там, в Тауре, у нее на хате, ты с нее информацию скачивал так что ли? Или она с тебя?
Нервы потихоньку искрят. Сам звук человеческого голоса — не вызывает ничего кроме тупой звериной злобы. Просто из-за того, что раздражает барабанные перепонки.
— И так и так, товарищ полковник…
Про себя решаю — и черт с тобой. Хочешь высылать — высылай. Целее буду. Подальше от всего этого беспредела. За аморалку еще мне будет выговаривать, козел. [42]
Но полковник видимо тоже перегорел. И его тоже по-человечески можно понять. У меня головняков — не продохнешь, а он командир. Так что получается все наши головняки — и его головняки тоже.
42
Об уровне оснащенности Ирана — говорит тот факт, что Иран был единственной страной, куда США поставили самолеты F14 Tomcat, он же должен был закупить 200 F16 став первым зарубежным покупателем этих машин. Британский танк Челленджер — был разработан для Ирана, для самой Великобритании он считался слишком дорогим. Мерседес G-класса был разработан как армейский джип — но не для Бундесвера, а для армии Ирана, для Бундесвера он был тоже слишком дорогим. Там было современное автомобилестроение, темп роста экономики в 70-е превосходил японский. По плану — к 1990 году в стране должно было быть 20 АЭС
В времена оные (то есть советские) аморалка, тем более такая — служила основанием для немедленной высылки с такой сопроводиловкой, что ни одна тюрьма не примет. Сексуальная революция обошла СССР стороной — остается только удивляться с какой садистской решимостью первое в мире коммунистическое государство проводило пуританскую политику, делало вид, что дети в капусте находятся. Именно это — как я убежден — послужило одной из главных причин глубокого отторжения молодежи от государства
— Что у тебя там сделалось?
— Машину подорвали. У дома. Килограмм, не меньше.
— Ого. Повторяется с завидной регулярностью, не находишь?
— Да чему тут завидовать…
Завидовать тут и в самом деле нечему.
— Кто? Американцы? Халифатчики? Местные?
— Не знаю… — говорю совершенно искренне. И в самом деле — не знаю.
— Что с твоим агентом? Так и пропал?
— На связь не выходил.
— Значит, убрали его, а теперь пытаются убрать тебя — подводит итог шеф — заигрался ты что-то в игры. Ты думаешь, что ты в одиночку что-то решишь?
— Попробую. Что касается моего молчания — знаете, чем оно вызвано. Второго Потеева мне не надо. Одного нам всем хватило.
— Да перестань ты! Мне непонятно только одно. Если американцы ищут агента — почему они тебя пытаются убить, а не похитить? Мертвый ты им ничего не расскажешь. А если агент мертв — какого черта они пытаются убрать и тебя? Ведь ты уже им не опасен.
— Могут быть не только американцы…
Шеф думает. Потом спрашивает.
— Играешь на свой страх и риск. Если что — я первый ничего знать не хочу. Что планируешь делать?
— У меня дел за гланды. Иракские деньги — тоже надо отрабатывать.
Шеф неохотно кивает.
— Хорошо, действуй. Я со своей стороны попробую позадавать вопросы. А с бабой со своей прекращай это дело. Узнают — нас всех на рога поставят. Все, давай. Я скажу Володе, чтобы до дома
Интересно — мой шеф что, собирается оставаться на ночь в чужом посольстве? Интересно, блин — а как же конспирация?
Или трахаться с иностранной бабой нехорошо, а просто спать в иностранном посольстве — это можно, это ОК?
Информация к размышлению
Документ подлинный
Россия — наш враг N 1
Foreign Policy
В конце 18-го века, когда Адам Смит писал о разрухе в государствах, он вообще-то имел в виду их способность к восстановлению при крайне неблагоприятных условиях. Сегодня его слова особенно хорошо подходят для России. Ее история в 20-м веке отмечена мощными социальными революциями (первая уничтожила Российскую империю, а вторая — Советский Союз) и многочисленными военными поражениями (от Японии в 1905 году, в Первой мировой войне десятью годами позднее, а затем в Афганистане в 1980-х годах). Насильственная коллективизация крестьянских хозяйств вызвала массовый голод миллионов людей в 1930-е годы, и даже победа над фашистами обошлась России в десятки миллионов жизней. Удивительно, что Россия пережила все это. Еще больше поражает то, что она преуспевает в плане экономики и является ключевым игроком в большой политике, где решаются дела мирового масштаба.
…
Целенаправленное стремление понять суть стратегических замыслов России в ситуации с Сирией может дать вполне реальные дивиденды, указав на подлинные геополитические преимущества Москвы на мировой сцене. На мой взгляд, российские доводы и цели в отношении Сирии имеют многослойный характер и чем-то напоминают русскую куклу матрешку. Первый слой мотивов наверняка определяется ее решимостью не дать загнать себя в угол и не позволить (пусть даже косвенно, как это было в Ливии) начать международные военные действия против режима Асада. Но есть и другой мотив — сохранить крошечную точку опоры на Средиземном море, какой для русских является сирийский порт Тартус.
Но если говорить о большой стратегии, то Москва наверняка смотрит на Сирию как на западную оконечность антисуннитской дуги дружественных стран в этом самом важном регионе мира (если не считать американскую привязку к Азиатско-Тихоокеанскому региону). Этим во многом объясняется стремление Москвы не допустить явной победы мятежников в Сирии и неизменная российская поддержка Ирана в текущем кризисе ядерного распространения. Конечно, влияние Тегерана на шиитское правительство в Багдаде обеспечивает соединение восточной и западной оконечностей этой геостратегической арки дружественных государств, где Ирак выступает в качестве соединительного моста между этими концами. А поскольку русские хорошо разбираются в этнических разломах и трещинах мусульманского мира, не является неожиданным и то, что Москва чутко реагирует на нужды и озабоченности немалого христианского населения Сирии. Его численность там составляет примерно два миллиона, причем большинство — это православные.
Таким образом, Сирия является той лупой, через которую можно рассматривать и оценивать силы, влияние и стратегию России. А Россия остается внушительной силой, обладая политическим весом в ООН, создавая альянсы и постоянную клиентуру среди дружественных государств, имея ядерный паритет и мощный военный потенциал. Москва обладает сильными позициями на Ближнем Востоке, а Соединенные Штаты в даный момент открыто говорят о переносе своего внимания с этого региона на Дальний Восток. То пренебрежение, которое российские руководители продемонстрировали в отношении призыва президента Обамы к существенному сокращению ядерных вооружений, указывает на уверенность Москвы в прочности своих позиций в мире.
…
Мое геостратегическое мышление подводит меня к трем весьма понятным и прямым выводам. Во-первых, есть необходимость не дать России «победить» в Сирии. Добиться этого можно либо путем наращивания поддержки противникам Асада из рядов повстанцев, либо за счет активизации мирного процесса, целью которого является поставить Сирию на путь демократического будущего без Асада. Пожалуй, оба варианта можно применять одновременно. В любом из этих случаев российское влияние ослабнет, а западная опора антисунитской арки сорвется со своих крепежных болтов.
Вторая по геостратегической важности страна региона — это Ирак. Там для реализации плодотворных инициатив потребуется поистине извращенное мышление. По идее надо поддерживать суннитов, которые в настоящее время противостоят шиитам, правящим в Багдаде и дружащим с Тегераном. В этом и состоит извращение, поскольку у «Аль-Каиды» — та же самая цель. И свержение Асада в Сирии, чего неоднократно требовала администрация Обамы, это тоже одна из целей «Аль-Каиды». Да, воздержись мы от свержения Саддама Хусейна, всей этой путаницы можно было бы избежать. Но то было тогда, а мы живем сейчас. И последовательная стратегия, направленная на срыв российских геостратегических целей, требует выступления на стороне суннитов в Ираке.
А что касается Ирана, этого третьего звена антисуннитской оси на Ближнем Востоке, то здесь решение намного проще. Надо дать муллам гарантию, что Соединенные Штаты не будут добиваться смены режима в этой стране, а взамен добиться от Тегерана отказа от его программы по созданию ядерного оружия, причем с возможностью проверки. Такое решение очень похоже на сделку, заключенную 50 лет тому назад между президентом Джоном Кеннеди, Фиделем Кастро и Никитой Хрущевым ради прекращения Карибского кризиса.
www.inosmi.ru