Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
— Сколько раз говорил, я не работаю на МОССАД.
— Свежо предание. А на кого работаешь?
— Ну, вообще то на Нативу, если хочешь знать.
Еще лучше. Натива — это бюро по связям с еврейскими общинами Советского Союза и Восточной Европы, одна из многочисленных израильских спецслужб. Она создавалась в то время, когда выехать просто так из великого и могучего было нельзя — но и когда стало можно, ее все равно не закрыли, просто выпустили какой-то документ, лишающий Нативу статуса спецслужбы. Но деятельность она продолжила. Что по моему мнению лучше всего доказывает ее подрывной и разведывательный характер. Что удивительно — Натива не единственная. Несмотря на нашу полную капитуляцию в начале девяностых — западный мир не демонтировал те службы и механизмы, которые он использовал в Холодной войне. Осталась и продолжает вещать Радио Свобода — правда, ее теперь мало кто слушает. Закон Джексона — Веника отменили, но взамен приняли какую-то ерунду подобного типа — акт Магнитского. Израиль оставил Нативу — она работает против нас как и раньше. И это лучше всего доказывает одну простую истину: бессмысленно
А Натива и вообще еврейские общины — это нож в спину России. Я далек от мысли, что евреи пьют кровь детей или участвуют в кабалистических обрядах. Но вот если идет спор еврея и русского — они поддержат еврея, даже если тот не прав. Этим они в корне отличаются от русским, как и всякие маленькие, пронырливые, порой злобные и жестокие народу: русский готов порвать за правду, а они — за своих. Они помогают друг другу, но это полбеды, беда, как они влияют на нашу политику: с Ираном следовало бы задружиться лет двадцать назад, с Ираком — тоже. Но нет — кто-то мешал. А мешали такие, как один сенатор, которого несколько лет назад разоблачили. В Интернете приговор вывесили, еще 1982 года: мужеложство, домогательство к маленьким мальчикам. Этого затравили, был вынужден уйти (хотя по справедливости за это повесить надо было) — а сколько еще таких? Армяне против нашего сотрудничества с Азербайджаном, вменяемой и платежеспособной страны, евреи — делают все, чтобы не давать нам помогать Ближнему Востоку. И ты, дружище Борек — хоть и молод был, а уже тогда явно работал с Нативой в своем еврейском культурном центре. А это значит — предавал свою страну, и работал против нее ради того, чтобы потом без проблем эмигрировать на Землю Обетованную. И потому, Борек, я и глазом не моргну, если выпадет возможность тебя кинуть. Потому что ты сам — кидала и лжец. За то и поплатишься. Вовсе не за то, что ты сделал мне лично…
— Ты чего?
— Да нет, ничего… — я встряхнул головой — говори, давай. Что придумал.
— Короче… мы предлагаем обмен.
— Уже лучше. Что на что.
— Нам нужна ваша агентура.
— Где?
— Здесь.
— А что взамен?
— Взамен мы сдадим вам всю агентуру у вас.
— Солидно. Вашу?
Борек вздыхает.
— Нет, конечно. Мы что, идиоты? Американскую. Всю, которую знаем, а знаем мы, поверь, немало…
Однако…
— Борек, твои шефы на солнышке не перегрелись? Ты помнишь, где ты меня взял?
— Ну и что?
— У американского посольства.
— А прикинь, я приду туда еще раз, и вот все, о чем ты тут мне втирал — им вывалю. Прикинь, что будет. Американцы вам — только так ата-та сделают, потом на ж… не сядете.
— Ты мне это зачем говоришь?
— Просто так. Чтобы проникся. Впрочем, ваши разборки с американцами — ваше дело. Ты зачем на меня то вышел, да еще и так? Ты хоть соображаешь, что мне не поверят только по одной простой причине — что так не бывает. Ни ты, ни я — совершенно неподходящие фигуры для такого рода переговоров.
— Мы все понимаем. Но тебя выбрали по одной простой причине — у тебя есть выход наверх. Безопасный выход.
— Окстись, родной. Я в партии Единая Россия не состою, какой выход?
В партии Единая Россия я не состоял никогда и не состою. И не собираюсь состоять ни в одной из партий, которые там наклепает себе власть. Потому что партии эти — прибежище слабаков. Тех, кому для того, чтобы пробиться к кормушке — нужен партбилет. А я и без него пробьюсь. Но это не значит, что я ненавижу Россию, хочу уехать, или буду делать что-то во вред… или хотя бы для того, чтобы сменить «этувласть». Во первых — хватает у меня дел и без этого. Во-вторых — чтобы на месте этого появилось нечто другое — нужно, чтобы мы повзрослели, и государство, и народ, родившийся в кровавом семнадцатом году на трупе великой Империи. А торопить события — это все равно, что делать аборт, желая побыстрее увидеть ребенка.
— Такой. Ты в близких с Головиным, верно?
Верно. Генерал-лейтенант госбезопасности Дмитрий Петрович Головин — главный советник генерала Рафиката, и одновременно — главный по всем антитеррористическим действиям, которые мы проводим в этой стране с ведома иракцев или без ведома. На него у меня и в самом деле есть выходы — и водочные и денежные. В этом, кстати, нет ничего плохого — по сути, мы наемники. А значит, наша война должна питать сама себя. Важно знать край. Например, если я узнаю, что кто-то вымогает деньги у иракцев или тем паче взял деньги у боевиков — я сам с большим удовольствием и осознанием долга устрою ему несчастный случай. Но деньги, отнятые у боевиков — законный наш трофей, наш и иракских товарищей.
— В каких близких? Ну, водку привожу, хлеб черный. Селедочку. И что с того? Ты же знаешь, какое у нас начальство. Подай — принеси — пошел вон.
Борек кривится
— Помню. Но выхода у тебя нет — придется пробиться.
— Отдай СВР. Это их хлеб.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что в СВР сидит американский агент. На самом верху.
О как…
Интересно, почему я не удивлен? Хотя — после предательства, и побега Потеева — тут нечему удивляться. Отец — Герой Советского Союза, а сын — изменник Родины. Здорово просто. Мы и американцы заигрались в эти игры, вербуя и перевербовывая друг друга.
ЦРУ в последнее время сильно перестроилось. Оно уже не работает по России, почти не работает, отдав все на откуп многочисленным организациям и фондам, которые всегда знают как надо, и которые, по совокупости деяний, так сказать, опаснее любого ЦРУ. ЦРУ расширило и усилило SAD, дивизион специальной активности, приняв туда бывших морских котиков, Дельту и морскую пехоту. ЦРУ научилось играть в игры на загаженных улочках пакистанских городов. Плохо, совсем не так, как играем мы [46] — но научалось. А чем занимается СВР — кто-нибудь интересовался последнее время?
46
То, что описывает автор — технически уже существует, просто больше размером и меньше возможности. Например, эвент камера реальность, но по размерам она больше в два раза и память у нее меньше. В реальном режиме времени распознавать лица на потоковом видео и сравнивать их с удаленной базой данных невозможно — просто не хватит памяти и пропускной способности сети. Но в 2019-м все это будет реально.
Автор не занимается квасным патриотизмом, он просто констатирует факт. Русские, по совокупности взглядов на жизнь, морально-волевых качеств, выживаемости и приспособляемости к агрессивной среде — неизмеримо лучше подходят для шпионажа где угодно. Иллюстрацией этого служит хотя бы то, что не известно ни одного случая, когда американцы не завербовали кого-то — а эффективно внедрили во враждебную среду своего человека под видом местного. Ни когда был СССР — а ПГУ КГБ внедрял таких агентов — нелегалов десятками, если не сотнями. Ни сейчас — истинное сожаление пополам со смехом вызывает небольшой рассказ (документальный) о том, как ЦРУ собиралось кого-то грохнуть в Кабуле, для этого спецназовцы больше недели учились ходить босиком, да так и не научились. Американцы слишком честны и прямы чтобы быть шпионами
Чем? А я скажу. Обслуживанием зарубежных счетов, оффшоров и инвестиций — хотя об этом никто не скажет. Составлением докладов на основе информации из местных газет и Интернета. И засылкой агентов — пользы от которых ноль целых и хрен десятых.
Эти агенты больше не имеют смысла… США, Западная Европа… даже Китай. Интернет открыт, это безбрежное море информации, только нужно уметь черпать из него. Если раньше за то, чтобы достать фото нового танка люди жизнями рисковали — то теперь его фото с испытаний выложит в Интернет какой-нибудь доброхот-споттер, [47] и десятки любителей и профессионалов снабдят это фото самыми подробными мнениями и комментариями. Зато, если так посмотреть — русские практически единственная нация вообще, не только крупная — а единственная вообще, у которой в Вашингтоне нет собственного лобби. Вообще никакого. Армянское лобби — одно из самых сильных, при том что такое Армения по сравнению с Россией? Но у них есть лобби, и они реально влияют на принятие решений, фактически живут за счет американской помощи, текущей в страну потоком. А у нас лобби нет, и информация — смысла не имеет никакого. Во всей Америке — нет ни одного русского мэра, сенатора, конгрессмена, губернатора. То же самое и в других странах. Это не говоря уж о том, что сейчас выкрасть архитектуру какого-нибудь новейшего чипа — важнее, чем выкрасть чертежи новейшей атомной подлодки: подлодка даст только расхода, а чип — работу десяткам тысяч людей. Но СВР этого не делает. Она вообще ничего полезного не делает.
47
в ЦРУ есть две стоянки, общая, открытая и подземная. На подземной — паркуются только те, у кого есть определенный и достаточно высокий статус в разведсообществе
Любитель фотографировать. Чаще всего фотографируют самолеты
И при этом — ублюдки пытались развалить ГРУ. Уникальный инструмент, соединяющий в себе силовые подразделения высшего класса, агентуру и аналитические центры. Американцы до сих пор не могут создать такую структуру — хотя и пытаются. А мы громим.
Восток. Восток — СВР полностью провален. Не сделано ничего для защиты интересов России. Еще раз подчеркиваю — НИЧЕГО! Нет нормальной агентурной сети в таких ключевых странах как Саудовская Аравия и ОАЭ. Нет никакой агентурной сети в подрывных и террористических организациях, представляющих прямую угрозу России. Нет никаких инструментов влияния на события, угроза не отражается на дальних подступах. Нет нормального мусульманского кадрового резерва: при том что Россия в отличие от США обладает просто уникальным потенциалом: русские мусульмане и кавказцы, которых на Ближнем Востоке воспримут как своих, которые могут ездить на хаджи, поступать в университеты, подобные Аль-Азхар, заводить связи, знакомства, становиться своими, известными в злобном королевстве террора. В отличие от американцев — мы можем наводнить Восток своими агентами, проникнуть практически в любую терорганизацию. Но ничего этого нет, а в СВР работают выпускники МГИМО, мечтающие о какой-нибудь непыльной резидентуре. При этом — накрылись или почти накрылись такие уникальные школы, как например ВИИЯ, военный институт иностранных языков, где доминирующим направлением всегда был Восток. Такое ощущение, что толпа придурков, пропитавшихся духом диссиды, для которой как известно и солнышко на Западе всходит — громила и ломала все наше востоковедение, все наши восточные направления, только чтобы хоть немного стать ближе к Западу. И стали — некоторые даже встали, простите раком, как тот безвестный агент, о котором говорил Борек.