Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
— Ты о чем? — спрашиваю по-русски.
— Не узнал? Это ж я, Юхмин. Седьмой В — ну?
— И чо с того? Мне теперь тебя в задницу поцеловать, прикажешь? Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый… Или этого бендеровца по правую руку от меня?
Еще добавляю матом — совсем уж нехорошо, здесь за то, что у нас используется для связки слов, могут без лишних слов на перо поставить. Борек начинает сбиваться с темпа, а тот товарищ, одесную [43] от меня — порывается вскочить, но сдерживает себя, хоть и с трудом.
43
В Кербеле-5 Ирак потерял 20000 человек, Иран при наступлении — 65000
справа, по правую руку (устар.)
— Сань да ты чего?
Не въехал? Ничо… щас въедешь. Только морду лица сострою… немного пореальнее… только для тебя, как говорится. Вот так вот.
— Борь! Боре-е-ок! Алё, Москва на проводе. Ты, родной, берега не попутал? Ты к кому сейчас обращаешься?
Начало доходить. Ничего, сейчас схаваешь…
— Ты что, родной, думал, что ты меня за мои школьные воспоминания на двух пальцах разведешь? Ась? Или твои шефы из Рамат-Гана [44] так думали?
44
Йалла — окей, все в порядке, супер. Одно из наиболее употребимых арабских слов. Беседер — порядок (иврит), израильтяне тоже употребляют его постоянно. Ха кол беседер — все в порядке. Кстати, курды не взорвутся от произнесенного слова на иврите, Израиль им друг, их давно обучает МОССАД
В Рамат-Гане находится одна из оперативных бас Моссада. Главный штаб МОССАДа находится на Бульваре царя Саула
…
— Тебе напомнить, родной, как я тебе морду бил? Тебе напомнить, из-за чего? Точнее — из-за кого? Тебе напомнить, с какой радости ты на Землю обетованную линял и что я тебе сказал при крайней нашей встрече? Напомнить?
Доходит. Вот теперь — доходит. Поди, еще сам, дурак вызвался — мол, фигуранта сам знаю, в одну школку ходили. Ходили то ходили, родной, что есть, то есть. Только — ты думаешь, я не знаю, кто в учительскую постукивал, а? Все думали на меня, а на самом деле ты это был, родной. Ты. Любимец женщин, твою мать.
— Ты чего говоришь, Сань… — начал сдавать позиции Борек — когда это было то? Ты что на меня — с тех времен еще зуб имеешь?
— Имею, дорогой, имею. Я человек злопамятный, если ты еще не понял. Беспредел не уважаю. А из этого следует, что я не уважаю ни тебя, ни страну, которую ты представляешь. Потому что она, родной, действует так же, как и ты в молодые годы. Прет по беспределу, считает, что ей везде есть место и до всего есть дело. Да еще и в долю какого-нибудь здоровяка дурного берет — у тебя Димыч был, за тобой бегал, у твоей страны — Соединенные штаты Америки на подхвате. А как только получает, как следует коленом по яйцам, так начинает загибаться и выть про тяжелую еврейскую долю. Беспределы вы — по жизни. Именно поэтому — я к вам по жизни предъявы имею, ясно? И вы мне по жизни должны.
Вот, теперь проникся. Уже думает, как будет в Тель-Авиве объясняться. А объяснения будут нелегкие. Ничего не губит карьеру разведчика так, как слухи. Взялся, сам вызвался — и вернулся обратно оплеванный. Пошли слухи… и вот, у тебя уже репутация. Отнюдь не хорошая… И вот ты уже — сидишь где-нибудь в Африке кацей и не имеешь никаких перспектив оттуда выбраться. А Африка, мил друг — это тебе не Ирак. Карьеры не сделаешь…
Ну… соображай быстрее.
— Выйди…
Уже лучше. Коротко стриженный здоровяк с автоматом поднимается и покидает помещение. Напоследок бросив на меня взгляд, буквально кричащий «Ну попадись ты мне еще, козлина…». Ничего, цокнемся еще. Еще не вечер…
Дальше что? И зачем тебе это было нужно? Второй акт Мерлезонского балета?
— Ну и что ты тут устроил?
— А чего?
— Людей оскорбил. Вася, между прочим — из русской семьи, русский знает — а ты в него считай, плюнул. Зачем?
— Не гордый, утрется. Что, в Израиле все русские и даже хохлы, так что ли? Тебе чего вообще от меня надо?
— Поговорить.
— Ну, говори…
Мы выжидающе смотрим друг на друга.
— Если не хочешь тут театр одного актера устраивать — развяжи. А то, когда у меня руки-ноги связаны, циркуляция крови в организме нарушается. Голова не работает.
Борек примерно прикидывает, что ему светит так и этак — и приходит к закономерному выводу, что хуже уже не будет. Достает швейцарский нож, раскрывает маленькое лезвие. Перерезает пластиковые путы на руках и на ногах. Вот… так намного лучше.
— Легче?
— Ага. Щас взлечу прям. Тебе чего надо? Ты хоть соображаешь, с кем связался?
Борек принужденно улыбается.
— Хватит. Давай, поговорим как нормальные люди.
— А мы с тобой как кто говорим? Как звезды на небе? Ну, давай…
— Во-первых, если ты думаешь, что я из МОССАДа, ты сильно ошибаешься.
— Вот как? А кто ты? Саян? [45]
Борек принужденно улыбается
— А ты немало знаешь. И хочешь сказать, что ты не из ФСБ?
— Тебе — я ничего не хочу сказать. Дубль второй — что тебе надо?
— Для начала — передать привет от Анжелики…
— Она что — в Израиле?
По самодовольной улыбке моего давно уже бывшего одноклассника догадываюсь — так и есть. И сердце сразу царапнуло. В сущности, я стал тем, кем я стал именно из-за этой девчонки. Только… никому это не нужно.
45
Эвент-камера — небольшая, но прочная камера, которой можно снимать происходящие события, закрепив ее на шлеме, или скажем — на цевье винтовки. Распространенная штука даже сейчас, в продвинутых центрах подготовки каждый курсант имеет такую на цевье винтовки или на пистолете, с помощью записанного видео потом разбираются допущенные ошибки. Такая эвент — камера к описываемому периоду имела размер стального флакончика для нитроглицерина, которые раньше были и могла писать на карту памяти от мобильного телефона или сразу скидывать записанное на сервер
Добровольный помощник. В МОССАДе очень небольшой оперативный персонал, поэтому МОССАД делает ставку на саянов — добровольных помощников из числа евреев, живущих по всему свету. Чаще всего саяны исполняют малозначительные поручения, хотя в исключительных случаях они могут быть и на острие операции. Иногда саянами просят стать и израильтян — помочь своей стране. Считается, что обязательным правилом использования саянов является то, что Саян не может быть использован против той страны, в которой он живет. Но вряд ли это правило соблюдается. Привлекают саянов простым способом — обещанием в случае чего без проблем пустить в Израиль
Ни-ко-му.
— Ну, мазл тов. Дальше что?
— Мне нужна твоя помощь, Конкретно — мне.
— В чем?
— В продвижении товара. Я торгую электронным оборудованием…
Борек начинает нудно объяснять мне какие-то там нюансы. Я мрачно думаю — хоть бы получше чего придумали.
— Боре-е-ок! Ты бабай и я бабай, и ты мне мозг то не сношай. Какая израильская электроника в арабской стране после всего хорошего, что вы для них сделали? Окстись, родной, хоть ты и иудей. Если бы даже это было правдой — нам то нахрена рынок терять. Иракцы встанут на дыбы, найти они в нашей технике хоть одну израильскую финтифлюшку. Говори по делу, родной, а то у меня башка болит, сблюю сейчас…
— Воды дать?
— Ну, дай, коли добрый…
Борек приносит мне маленькую бутылку, и после первого же глотка начинаю блевать. Блюю долго и качественно, хорошо, что без крови, похоже. Напоследок — промывают рот, сплевываю. Но мерзкий вкус все равно остается.
Борек не знает что делать.
— Ты зачем с бритвой на нас бросился? — говорит он, чтобы успокоить свою совесть…
— А ты зачем меня похитил, придурок? Нельзя было по-другому, что ли? Не знал, где я живу? Или у вас в МОССАДе совсем оборзели?