Ответочка
Шрифт:
После очередной порции бормотания Азуми уснула, а Кацуми вернулась за ноутбук.
Если на вас когда-нибудь прыгали из-за угла, а вы не были готовы, то первой реакцией идет вздрагивание. Не страх, а неожиданность. Вроде бы всё хорошо и тут же в зону комфорта вторгается посторонний предмет, который заставляет испытать волнение из-за потери пресловутого комфорта. Кацуми вздрогнула, когда на экране ноутбука, как раз под шуткой принцессы, увидела следующие слова:
«Я обожаю короля. Я боготворю короля! Это единственный смысл моей жизни!! Король — это моя
Она не писала этих слов! Кацуми поморгала, но слова не исчезли. Они продолжали чернеть мелкими букашками на белом листе текстового редактора.
И эти «букашки» возникли из-под пальцев Кацуми? Но когда? Она не печатала, когда Азуми начала рассказывать, она не печатала, когда та подошла и начала трясти за плечи.
Королева, скажи — а с кем ты сейчас разговаривала?
Неужели Кацуми тоже начинает сходить с ума?
Она стерла непонятно откуда возникшие слова и закрыла ноутбук. Забылась беспокойным сном, а сейчас хотела подтверждения того, что ещё может отвечать за свои поступки. Пусть он ударит током, зато Кацуми поймет, что она может сопротивляться и может оставаться в здравом уме. Поймет, что она не сходит с ума.
— Неужели ты не видишь меня таким, какой я на самом деле? — спросил король, не убирая руки от кармана.
— А какой ты на самом деле? Ты трахаешь нас без разбора, играешь в свои долбанные игры, кормишь какими-то отбросами и не выпускаешь наружу. Ты маньяк! Хочешь, я так и напишу? Хочешь? — пальцы Кацуми резво застучали по клавишам.
— Не смей так говорить с королем, — раздался с кровати слабый голос Азуми. — Он хороший, я его люблю.
Король даже не покосился в её сторону. Он зачарованно следил за порхающими пальцами Кацуми. Писательница не смотрела на экран, она и так знала, какие слова там возникают. Взглядом, которым она буравила короля, можно было прожечь дыру в гранитном боку Фудзиямы, но король даже не поморщился. Худощавый мужчина, бледная копия того здоровяка, какой похитил Кацуми месяц назад, смотрел на клавиатуру, как на волшебную доску, из которой выскакивают чудеса и появляются фантазии.
— Готов? Слушай! — откашлялась Кацуми и, пародируя голос чтеца из видеокомнаты, начала зачитывать:
«Король по имени Кэтсу был самой большой сволочью из всех известных человечеству. Его мерзкая рожа до того опостылела королевам, что они готовы были наброситься на короля и развернуть голову в другую сторону.
Король по имени Кэтсу обожал мыть королев, но даже не представлял себе — насколько им противны его прикосновения. Королевы предпочли бы сидеть среди гадюк и жаб, только чтобы король по имени Кэтсу не трогал их. Каждое его касание вызывало в уме королев ассоциацию с полусгнившим щупальцем дохлого осьминога.
Король по имени Кэтсу ужасно сюсюкал, его речь звучала как пердеж гиббона, который обожрался гороха. Он думал, что его любят, но его ненавидели! Его презирали, засыпали и просыпались с мыслью о его смерти!
Король
Король по имени Кэтсу никого не любил и никогда не был любим. Даже если бы он сдох в своей комнате, устав дрочить на картинки, то его никто и не вспомнил. Он всего лишь человек-ничтожество, кусочек серой массы, который пытается самоутвердиться за счет других.
Вот кто такой король по имени Кэтсу!»
Кацуми подняла глаза на короля. Какую она ждала реакцию? А какую может ждать реакцию человек, доведённый до отчаяния?
Ей было плевать на то, что случится дальше, зато сейчас…
Сейчас у Кацуми было легко на сердце, словно она сбросила с плеч огромную тяжесть, которою несла всю жизнь. Она выплеснула в нескольких словах все эмоции, которые скопились за долгие годы вынужденных улыбок и ответов «О'кей!» на вопрос «Как дела?» Все годы общения с неприятными людьми и подавления внутренней ярости вышли сейчас наружу.
— Неправда, король… Всё это неправда… — слабо проговорила Азуми, пытаясь подняться, но падая обратно на подушку. — Я люблю своего короля, и он самый красивый на свете…
Король смотрел на Кацуми застывшим взглядом удава. Опять его лицо ничего не выражало. Долгую, бесконечно долгую минуту он смотрел на Кацуми, а та с вызовом глядела в ответ. Слышались только уверения Азуми в том, что её соседка глупая дура и не понимает своего счастья. Азуми пыталась высказать всё то, что она думала по отношению к королю, но слова путались, она перескакивала с одного на другое.
— Идем! — резко бросил король и кивнул на дверь.
— Я никуда не пойду! Отпусти нас, грязный извращенец! Перестань же нас мучать!!! — Кацуми не желала останавливаться. Если идти, то уже до конца.
Король ответил нажатием брелока, и Кацуми сбросило на пол. Ей показалось, что у ошейника выросли клыки и теперь эти клыки впивались во все нервные окончания. Во время сокращений она задела ногой стол, ноутбук едва не упал, но король подхватил его в воздухе. Он отпустил кнопку брелока.
— Идем, — уже спокойнее сказал король.
Кацуми заметила, что между ног тепло, а на полу образовалась лужа. Она попыталась встать, поскользнулась и шлепнулась обратно.
— Идем, — повторил король и потянул её за руку.
— Отпусти нас, долбанный мудак, — прошипела Кацуми в ответ.
Король подхватил Кацуми, перекинул через плечо и вышел из комнаты. Вслед неслись уверения Азуми в любви к королю и вскрики, что вторая королева — ненормальная дура.
— Отпусти! — Кацуми пыталась бить его по спине, но Кэтсу Исикаване обращал на это никакого внимания.
В комнате с телевизионными стенами было пусто. На экранах висело изображение утра в сосновом бору, легкий туман полз по островкам мха, лавируя между высоких стволов. Солнце просвечивало сквозь колючий полог веток. Не хватало только комаров для полной достоверности и голосов птиц.