Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя
Шрифт:
Практика последних лет дала яркий пример неудачного применения правил о реституции в случае, когда купленная вещь была изъята у покупателя действительным собственником. Кратко рассмотрим его 145 .
Общества, являясь собственниками нежилых помещений в торговом центре, заключили с мэрией договор купли-продажи публичного земельного участка, находящегося под зданием торгового центра и необходимого для его использования. Обязательство по оплате было исполнено. При этом орган, осуществляющий государственную регистрацию прав, в регистрации перехода права собственности на земельный участок отказал со ссылкой на то, что право на него зарегистрировано за иным публично-правовым образованием.
145
Определение
Решением суда удовлетворен иск этого публично-правового образования о признании недействительным договора купли-продажи земельного участка. В применении последствий недействительности сделки по этому иску судом было отказано.
Признание судом недействительным договора купли-продажи повлекло предъявление обществами иска о взыскании с мэрии суммы уплаченной цены и процентов «как неосновательного обогащения».
Решением суда первой инстанции заявленные требования удовлетворены. Однако суды апелляционной и кассационной инстанций сочли, что в иске нужно отказать, поскольку требование обществ фактически направлено на применение последствий недействительности ничтожной сделки, а срок исковой давности по такому требованию пропущен, о чем было заявлено ответчиком (мэрией). Ведь согласно п. 1 ст. 181 ГК РФ срок исковой давности по названному требованию составляет три года и начинает для сторон сделки течь со дня, когда началось ее исполнение (а с момента начала исполнения договора купли-продажи прошло более трех лет).
Возникла техническая проблема: по иску третьего лица срок исковой давности не истек, но пока шло первое дело, истекла исковая давность по реституции. Конечно, можно сказать, что никто не мешал обществам воспользоваться ст. 460 ГК РФ и потребовать расторжения договора, что подразумевает возврат цены. Но если бы исход первого дела (о признании договора недействительным, по сути – спор о праве собственности на земельный участок) был бы иным, существовало бы основание требовать расторжения? А если бы в итоге договор был бы признан недействительным, как бы это соотносилось с его параллельным расторжением?
Так или иначе, очевидно, что возврат цены посредством реституционного иска чисто технически таит в себе угрозу пропуска срока исковой давности и уже поэтому либо является неудовлетворительным, либо требует «творческого» истолкования ст. 181 ГК РФ. Можно, конечно, сказать, что покупателям просто не повезло, однако вряд ли такое утверждение устроит думающего юриста.
К счастью, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации не согласилась с выводами судов о правовой природе заявленного требования, а также об истечении исковой давности по нему.
Как было указано, заключая договор купли-продажи, мэрия гарантировала, что передаваемый по договору объект недвижимости свободен от любых прав третьих лиц (ст. 454, 460, 461 ГК РФ). Наличие длительного спора между мэрией и иным публично-правовым образованием о принадлежности спорного земельного участка не позволяло обществам заявить требование о возврате уплаченной по договору денежной суммы в отсутствие для этого правовых оснований. Исходя из характера нарушенных прав истцов – покупателей земельного участка, а также установленных по делу обстоятельств о наличии права на имущество у другого лица, отсутствии правовой возможности зарегистрировать переход права собственности на него в установленном законом порядке иск о взыскании убытков, предусмотренный специальными нормами гл. 30 ГК РФ (п. 2 ст. 461 ГК РФ), соответствует цели их восстановления посредством возврата уплаченной ответчику денежной суммы.
Высшая судебная инстанция указала, что при взыскании убытков на основании п. 1 ст. 461 ГК РФ и разрешении вопроса о начале течения срока исковой давности по этому требованию следует исходить из положений п. 1 ст. 200 ГК РФ. Течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (п. 1 ст. 200 ГК РФ в редакции от 30 ноября 1994 г.). Таким образом, срок исковой давности по заявленному требованию, направленному на взыскание уплаченной денежной суммы в связи с отсутствием у ответчика прав на продажу имущества, начинает течь с момента, когда покупатель узнал об этом обстоятельстве, т. е. с принятием решения по другому делу 146 .
146
Аналогичное разъяснение
Иск обществ был удовлетворен без передачи дела на новое рассмотрение.
По сути это дело, дающее решение практической проблемы, поставило тот же теоретический вопрос перед российским правом, что и ст. 1599 ФГК перед французским: продажа чужого порочна, но, невзирая на это, покупатель может требовать возмещения убытков.
§ 3. Варианты решения
Проблема адекватной защиты покупателя в ситуации, когда практика и многие ученые считают продажу чужого ничтожной, обсуждалась в литературе. Основные попытки ее решить направлены или на обоснование действительности продажи чужого и, как следствие, снятие проблемы (А), или на примирение защиты от эвикции с недействительностью продажи чужого (Б, В, Г, Д).
А. Разъединение обязательственной и распорядительной сделок
К. И. Скловский, выступая за ничтожность продажи чужого, между тем справедливо отмечает, что «купля-продажа и переход собственности для нынешнего российского цивилиста перестали быть синонимами» и такие воззрения «ставят под сомнение до сих пор преобладающий взгляд, многократно подтвержденный отечественной судебной практикой, о ничтожности такой продажи в современном российском праве». Этот автор пишет о существовании различных юридических конструкций, позволяющих совершить действительный договор купли-продажи и в том случае, когда продавец не является собственником продаваемой вещи 147 .
147
См.: Скловский К.И. О действительности продажи чужого имущества // Вестник ВАС РФ. 2003. № 9. С. 80–99.
К. И. Скловский точно и лаконично охарактеризовал решение, которого пытаются достичь посредством таких конструкций. Продавец обязывается передать в собственность покупателю вещь, не имея на нее права. Это обязательство возникает, но собственность не переходит к покупателю по причине отсутствия права у продавца. Однако договор действует и служит основанием ответственности продавца за убытки, возникшие у покупателя из-за отсутствия у него права на полученную по договору вещь 148 .
148
Там же.
Иными словами, некоторые исследователи полагают, что выходом могло бы стать последовательное проведение принципа разъединения обязательственной и распорядительной сделок, характерного, например, для австрийского, голландского, немецкого и швейцарского права (Trennungsprinzip) 149 .
Предлагается отказаться от взгляда на куплю-продажу как на распоряжение или этап распоряжения, оставив ей, как римскому контракту emptio-venditio, чисто обязательственные последствия (впрочем, вероятно, включая характерную для современного права «обязанность перенести право собственности»), а акт распоряжения считать отдельной сделкой, совершаемой на основании и во исполнение купли-продажи 150 .
149
См.: Егоров А.В., Ерохова М.А., Ширвиндт А.М. Указ. соч. С. 112–114; Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. С. 344–384; о распорядительных сделках см. также: Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Односторонние и многосторонние сделки // Вестник ВАС РФ. 2012. № 7. С. 30–50; Мотовиловкер Е.Я. Спорные вопросы теории сделок // Вестник гражданского права. 2011. № 4. С. 84–101.
150
Вопросы о природе распорядительной сделки (так называемого вещного договора) и ее соотношении с фактической передачей движимой вещи дискуссионны. Обзор мнений применительно, например, к швейцарскому праву см.: Steinauer P.-H. Op. cit. P. 265–266.