Ответы на вопросы православной молодёжи
Шрифт:
— Слушая Ваши лекции, поражаешься Вашим знаниям, и они, должно быть, все пополняются и пополняются. Как Вы чувствуете себя с ними? Ведь сказано: от многая мудрости много печали.
— Да, так сказано Соломоном (если именно его считать автором «Екклесиаста»). Но у премудрого Соломона речь шла о знании отнюдь не научном, философском, а о знании мира людей. Мои книжные познания скорее, укрепляют мою веру. Удар по вере наносят обычно «новости церковной жизни». Но лекарства от уколов современности — в знании истории. Когда я узнаю какие-то плачевные вещи о нас, современных православных, то думаю: Боже мой, люди не научились грешить по-новому за тысячи лет. И тем не менее Господь нас терпит. А то, что Господь нас терпит, дает
В общем, тут у меня утешение то же, что и у Екклесиаста: «Бывает нечто, о чем говорят: Смотри, вот, это — новое! — но это было уже в веках, бывших прежде нас! Екл. 1,10).
— Вы как-то говорили, что в земной истории мы все равно обречены на поражение. Но разве оптимизм — не качество православного христианина?
— Есть известная формула: мое знание пессимистично, моя вера оптимистична. Каждый из нас переживет гибель не только России, но и всей нашей Галактики. Мы же бессмертны. К сожалению или к радости — решать каждому самому.
— А что Вас в церковной жизни радует?
— О, в Церкви меня радует прежде всего то, что Она меня терпит.
— А в конце что бы Вы хотели сказать?
— У меня есть одна просьба, вырастающая из одной моей досады. Мне больно, что в нашей Церкви нет общецерковной молитвы о миссионерах. И все же я знаю, что очень многие люди поминают меня в своих личных молитвах, это я ощущаю. И я бы просил, чтобы, открывая мою книжку, прежде всего помянули, пока я жив, за здравие, а когда уйду — за упокой.
Рок-музыка и миссионерство
Что общего между роком и Церковью? [363]
МГУ, пятничный вечер. Отец Андрей заканчивает лекцию. Следуют долгие, от всей души аплодисменты, и тут же учащиеся облепляют Кураева: один — с просьбой прокомментировать скандальную новость о католиках, другой, «юноша-максималист», — сильно желая о чём-то поспорить… Ожидая, когда поток страждущих рассосётся, я продумываю начало интервью: «У нас в газете затрагивается тема рок-музыки. Нам бы хотелось узнать ваше мнение…» Вдруг диакон возвращается на кафедру. «Кто ещё не ушёл, внимание! В следующий раз, скорее всего, лекции не будет: я участвую в концерте Шевчука» [364] .
363
В основе — интервью газете «Татьянин день». 2003, № 1 и журналу «Факел». Ноябрь 2002 г.
364
Концерт перенесли на январь, и лекция состоялась
— Отец Андрей, Вы у Шевчука на подпевках работаете?.. Шучу. Какова будет Ваша роль?
— Мне самому до конца ещё не понятно. С Шевчуком у нас давно была договорённость, что хорошо бы когда-нибудь, как-нибудь… Эта акция — инициатива Петербургской епархии. Идея возникла на миссионерском съезде, где-то с месяц назад. Тогда же Архимандрит Геннадий (Гоголев), ректор Костромской семинарии, съездил в Москву — к Кинчеву… Замысел вот в чём: организовать совместный концерт Шевчука («ДДТ»), Кинчева («Алиса») — возможно, ещё Гребенщиков («Аквариум») будет, — и чтобы я там выступил с какой-нибудь проповедью. Поначалу хотели назвать это так: «Рок против наркотиков» или «Рок против терроризма». А Шевчук сказал: почему рок — всё время против? Давайте сделаем «Рок — ЗА!»: рок за жизнь, рок за молодость, рок за Церковь, рок за веру…
— Насколько я понимаю, это первый в истории случай, когда Церковь выступает
— Да. По крайней мере — в России.
— А как Вы познакомились с Юрием Шевчуком? Нет ли у вас проблем в общении?
— Первый шаг был с его стороны. Юрий читал мои книги и пригласил меня на свой концерт два года назад. Как раз в его день рождения. Был у него и не-личный мотив. Он попросил меня пообщаться с мальчишками из кадетского корпуса в Кронштадте, где учится его сын.
Проблем в общении с ним у меня нет, хотя мы принадлежим к разным мирам. Может быть, именно поэтому нам легко слушать друг друга. Я ничего не знаю о мире, в котором он живет. У меня есть дома диски Шевчука и Кинчева. Но они не дороги как подарки от авторов. Сам я их еще не слушал. Я же москвич, которому и так хватает децибелов. Поэтому тишина для меня — это величайшая драгоценность.
А Юра тоже пока имеет лишь начальное представление о мире, в котором живу я. При этом и у него, и у меня есть по разным мотивам желание сойтись. У него есть человеческое желание привнести христианские ценности в свою жизнь и творчество. А мое желание — понять, в какой мере рок-культура может стать прозрачной для христианства. Впрочем, еще больше я дорожу возможностью просто общения с умным и совестливым человеком.
В мае 2001 года меня буквально взял за руку мой студент из богословского института, и повез на Горбушку. Сказал, что у Юрия Шевчука день рождения, будет концерт, на который Шевчук приглашает меня. Так я впервые попал на рок-концерт: к року я даже в юности дышал равнодушно. Я даже не знал, где находится пресловутая «Горбушка»: вышел из метро — и пошел в противоположную сторону.
Первое удивление — еще в фойе: несколько человек подошли ко мне и идентифицировали меня довольно четко: отец Андрей. Я-то думал, что церковная среда и рок-тусовка разделены более четко… А затем подходит ко мне какой-то очень бритоголовый человек и говорит: «Что вы думаете о нашей группе?» — «Что за группа?» — «НЭП» — «Ничего не знаю! Никогда не слышал!» — «Ну, ладно, вы нас не слышали, а мы вас знаем. Нам Костя Кинчев про вас рассказывал.»
Потом поднялся я в бельэтаж, откуда и взирал на все происходящее. Не знаю, почему, но после этого мероприятия я целый день спал. Честно говоря, только однажды было у меня такое состояние. В 1989 году пришлось посмотреть по телевизору телесеанс Кашпировского. Он обещал, что если в вашем помещении накурено, то я сейчас сделаю несколько «пассов» — и воздух станет свежим. Я был действительно в весьма прокуренной комнате, и мужики (дело было в телевизионном холле советского посольства в Румынии) с энтузиазмом отнеслись к идее экстрасенса… Я испугался за них: вдруг кому-то покажется, что и в самом деле стало свежее? Тогда ведь вся советская колония ринется в оккультизм. Начал про себя молиться. Все кончилось хорошо: свинарник остался свинарником, не превратившись вр дворец. Чуда не состоялось — как я и просил в своей молитве. Но затем я целый день не мог подняться с постели. Ни боли, ни температуры — а сил нет. Куда-то они ушли… Вот нечто похожее было и после первого рок-концерта.
Но сразу после него Шевчук позвал в комнатку, где должно было состояться чествование его дня рождения, и там прошло еще два часа в нормальной беседе. Шевчук вел себя вполне корректно, даже просил прощения за то, что он курит. Самое же интересное для меня было потом — уже ближе к полуночи я вышел с «Горбушки», и оказался в окружении фанов: почитатели Шевчука еще стояли в надежде увидеть своего кумира. И вот, эти ребятишки окружают меня — просто потому, что лучи славы от их «солнца» еще озаряют и меня: «Ну, когда там закончится, скоро ли он выйдет?» — «Не знаю, вроде начинают расходиться, но вообще-то там люди еще есть…» А дальше начался разговор, который меня просто потряс. Один паренек в очках, студенческого возраста, лет 17, ошарашил меня вопросом: «Скажите, а почему в Евангелии от Иоанна нет темы Гефсиманского одиночества?»..