Ответы на вопросы православной молодёжи
Шрифт:
Другое дело, если с духовником не повезло. Если человек оказался заложником у тех, кого называют в Церкви младостарцами, это может кончиться серьезной катастрофой.
— Если «всё не так уж плохо» — откуда он взялся, конфликт между роком и Церковью?
— Не было никогда конфликта между роком и Церковью. Это противостояние поколений. Социалистическое брюзжание, слегка адаптированное на церковный лад, вот и всё. Общесоветское неприятие — оно здесь первично. А затем ещё кто-то поспешил найти статью этого канадца, католического священника — Жан-Поля Режимбаля. Во всех православных брошюрах, в которых пишется нечто чуть-чуть содержательное о роке, — все цитаты взяты из его работы. Это значит, что никто из здешних полемистов и в тему-то всерьёз не погружался. Была изначальная предвзятость, уходящая своими корнями в советскую пропаганду жизни. А ведь когда-то рок-музыка и церковь были по одну сторону… колючей проволки. Вот дивная заметочка из «Известий» брежневской эпохи: «…Кажется, банальная вещь — модный крестик. За ним, однако, может последовать увлечение модной рок-музыкой, пропагандирующей, в частности, и идеи церкви, потом чтение библии,
374
Назвали клуб «Истина» // Известия. 22.10.1981.
— А как вообще Вы относитесь к рок-музыке?
— Плохо. Я никогда не любил и не понимал рок-музыку. Но это не мешает мне дружить с рок-динозаврами и даже бывать на рок-концертах. Понимаете, есть люди, реальные люди. Представьте себе, такие же проблемы стояли перед священниками лет двадцать назад, когда к ним приходили люди, работающие в органах КГБ. По форме — враги, и вдруг оказывается, что это тоже люди. За погонами — у сердце у них есть, и там тоже бывает покаяние. И не все люди, которые шли в КГБ, работали против своего народа. Есть там и такие структуры, которые действительно защищали Родину. Они не были палачами. Они не занимались слежкой, борьбой с инакомыслием, — и как к ним было относиться?
И мне кажется, сегодня похожая ситуация складывается с рок-культурой: там есть люди.
— Поговорим о персоналиях. Тот же Кинчев, самый миссионерский рокер…
— Тяжелый рок находится за пределами моих вкусов. Но я могу радоваться, узнавая первые аккорды некоторых знакомых песен Шевчука: некоторые песни, образы нахожу гениальными. С Кинчевым — пока иначе: понимание между его музыкой и моим разумом, моей душою пока не достигнуто. Хотя, когда я сижу у него дома и он ставит свои новые песни и тут же можно следить за распечаткой песни и спрашивать комментарии автора — это здорово.
Кинчев сам себя проповедником не считает, но реально делает миссионерскую работу. Его диски [375] несут людям простое сообщение: оказывается, для того чтобы быть православным, не надо эмигрировать в прошлое. Не надо искусственной стилизации под сарафанчики, матрешки, лубки и. т. д. Можно быть человеком современного стиля жизни и при этом все равно быть человеком очень архаичной, традиционной религии.
— Можете ли что-то сказать о Борисе Гребенщикове?
375
Прежде всего диск 2003 года — «Сейчас поздней, чем ты думаешь» «- Почему вы так назвали альбом? — Отец Андрей Кураев сказал мне, что это слова одного американского иеромонаха Серафима, сказанные им еще в 1975 году. В контексте того времени это означало, что движется время апокалипсиса: сейчас позднее, чем ты думаешь. Трактовать название альбома однозначно мне бы не хотелось, я уважаю свободу мнения и выбора каждого. Я лично вкладывал в это тот смысл, что, живя на земле, не стоит забывать, что все мы смертны. Это просто полезно для души» (Куранты (Москва).
– 08.10.2003).
— У меня нет личного опыта общения с ним, но есть личная претензия к нему, связанная с песней «Город золотой». Дивная песня, тем более что ни к словам, ни к мелодии БГ не имеет ни малейшего отношения. Но Гребенщиков испоганил эту песню в самом буквальном смысле этого слова. Испоганить значит объязычить. В оригинале первая сточка звучит: «Над небом голубым есть город золотой», а у него «Под небом голубым…». Это уже язычество, когда святыня оказывается всецело в рамках этого мира.
— А ещё с какими-то рок-музыкантами, помимо Шевчука и Кинчева, общались?
— Была однажды беседа с Александром Барыкиным, но там такие вещи не обсуждались, просто вечер провели вместе… Вообще, удивительный мир — мир человека. Даже в таком своем срезе как мир рок-культуры. Сложность и непредсказуемость… Но иногда — очень радостная непредсказуемость. Недавно мне попалось на глаза интервью Гарика Сукачёва, где он говорит, что исповедуется и читает мои книги [376] . Вячеслав Бутасов на телевизионной прессс-конференции в казахстанском городе Петропавловске в декабре 2003 года призвал ребят придти на мои лекции, которые имели место спустя неделю… Вчера получил письмо по электронной почте от Саши Лебедева — солиста группы «Сансара» из Екатеринбурга. Пишет: «Отец Андрей, мне очень нужно с вами встретиться. Как это сделать? Умоляю, ответьте…» Поеду в Екатеринбург на следующей неделе. Попробую вместе с ним походить по университетам — разумеется, пока без песен. Посмотрим, какая реакция будет на это наше совместное появление. Будем потихонечку присматриваться друг ко другу: я имею ввиду с одной стороны себя, с другой — мир рок-культуры.
376
— А чем сейчас занимается ваш друг Иван Охлобыстин?
— Он православный священник и занят только делами церкви. Он пишет. В основном работы, связанные с богословием. Сделал сейчас сценарий о юности и детстве Патриарха. Мы крайне редко видимся, потому что служба в церкви — тяжелая вещь, тем более сейчас Масленица началась, скоро Пасха. Думаю, в Пасху мы с ним увидимся. Я с ним вижусь как с другом, он по-прежнему для меня Ванька. Это для них он отец Иоанн, а Оксанка, его жена — матушка.
— Вы его как священника воспринимаете всерьез?
— Я его всю жизнь всерьез воспринимал. И как священника — прежде всего. Иван — человек, каких мало. Но он неуемный и потому неудобный. Он потрясающе талантлив, неукротим… Думаю, такие попы нужны. Не знаю, как у вас, но в России сейчас происходит раскол, обновление церкви. Много молодых священников пришло, которые совсем иначе говорят. У меня есть хороший друг, отец Алексей. Он дружит с нашими ребятами, ходит на все наши концерты, мы дружим семьями. Все эти ребята — с непростой судьбой, и все они — мои ровесники. То есть — не ребята вовсе, а дядьки уже давно! Хоть и не желающие еще быть дядями.
Все это люди, которые уже сделали очень серьезный выбор в жизни, хотя значительную часть ее прожили в совершенно другой, молодежной культуре. Они сами были носителями этой контркультуры. И теперь пришли в церковь. Представляете, какое мощное противостояние? Все новые священники говорят на современном языке, как культовый у молодежи богослов Андрей Кураев. Очень много молодежи читает его книги. Он пишет так, что оторваться невозможно. Может говорить на сленге. Он вполне нормальный, вменяемый человек. Так же, как Иван Иваныч. Он весь в татуировках, и молодым ребятам, конечно же, к такому попу хочется, а не к тому, который будет долго гундеть о том, спасешься ты или не спасешься.
— Охлобыстин говорил, что он друзей исповедует. Вы у него исповедовались?
— Конечно. (Е. Певнева. Сукачев подтвердил: Америке — кирдык. // Час. — Рига, 05.03.2002).
Ведь есть и оборотная сторона медали: людей можно отпугнуть от Церкви. Слушатели того же Шевчука — люди думающие, любящие свою самостоятельность, самостоятельность своей мысли. И вдруг они увидят, что пришёл какой-то поп и начал эксплуатировать их любовь на свою пользу. Может возникнуть ощущение, мол «попы вконец охамели, нагло ко всему примазываются». Такая реакция более чем возможна, поэтому я хочу присмотреться сначала. И по первым опытам решить, чего здесь будет больше — пользы или искушений.
Рок и миссионерство [377]
— Отец Андрей, мы готовим материал о Константине Кинчеве. Есть ли что-то у Вас сказать о нем?
— С именем Кинчева связан один по-своему печальный эпизод в моей жизни. Константин позвонил мне домой и предложил работать вместе, то есть — сопровождать моими проповедями его концерты [378] . Вот после этого несколько дней я провел во вполне печальных размышлениях.
377
Интервью газете «Татьянин день», 2000 г.
378
Кор.: А случалось, что люди знакомясь с Вашими песнями приходили в Церковь?
Константин Кинчев: Ну, опять получится хвастовство. Дай Бог, чтобы так было. Иначе, я вообще не вижу смысла в своей деятельности. Мне хотелось бы, чтобы зерно, которое бросается, хоть как-то прорастало, хотя бы в одном из тысячи, И человек приходил бы в храм. Если судить по отзывам, есть такие случаи, что молодежь, благодаря нашим песням в общем-то, ой, прости Господи, опять гордыня начинается, приходили к вере.
Кор.: В какой-то степени то, что вы делаете называется миссионерством.
Кинчев: Ну, начинается… Я, получается, такой, значит, крутой. Я, по мере возможности, стараюсь менее путано показать свою дорогу в песнях, и уж кто как это воспримет. Надеюсь, что воспримут правильно. Важно, чтобы я брал крест по себе, а то можно и сломиться. Я бы не сказал, что это миссионерство. Миссионерством занимаются более просвещенные, одаренные и талантливые люди. Такие, например, как диакон Андрей Кураев. Он богослов, он очень много знает, и вообще умница.
Кор.: когда мы с ним встречались, я помню он обмолвился, что была какая-то идея о вашей с ним совместной деятельности. Что-то вроде совместных выступлений.
Кинчев: Эту идею придумали одни ребята-паломники, которые пришли ко мне и позвонили от меня Кураеву. Отец Андрей воспринял это, как обращение от меня. Это на самом же деле было совсем не так. Была идея хороших в общем-то людей, которые не очень понимают суть проповеди. Диакон Андрей тихо, келейно общается с вдумчивым залом, а у меня же атмосфера на концертах довольно-таки буйная. Поэтому эти вещи не совместимы. Я вообще никогда бы не дерзнул отцу Андрею это предложить. Какие-нибудь фанаты еще закидают его банками, а мне мучаться» (Главное — что Христос воскрес! Интервью с Константином Кинчевым // Покров. Православная молодежная газета. Екатеринбург. Май, 2001).
Печаль, как известно, рождается из-за несовпадения желаний и возможностей. Предложение Кинчева вполне соответствовало моим желаниям. То, что он предложил — это же ведь мечта миссионера. Оно открывало возможность обратиться к тем людям, которые заведомо никогда не бывают в храме (а миссионер — это тот, кто работает как раз за пределами храма). Это аудитория и молодая, и думающая (поскольку «Алиса» это отнюдь не «На-На»). А, значит, слово, обращенное к ним, может оказаться отнюдь не бесплодным.
Кроме того, ведь здесь изначально выигрышная позиция для миссионера. Конечно, обращаться к аудитории, разгоряченной рок-концертом, конечно, невозможно. Но можно сделать иначе. Кинчев приезжает, дает концерт, а в конце говорит: «Если вы меня любите, если я вам дорог — так знаете, есть такой английский принцип: кто любит меня, люби мою собаку, то есть, если вы меня любите, а я люблю книги отца Андрея Кураева, который любит Православие, короче, завтра в таком-то месте мы с отцом Андреем будем, и чтоб вы все там были. Только трезвые». И потом уже, на следующий день, можно было бы с ними говорить.