Ответы на вопросы православной молодёжи

Кураев Андрей

Вообще же все услышанные мною контр-доводы мне показались мелкими. По сравнению с тем, чему я был свидетелем. А я видел, как менялись души ребят, их жизни.

В Челябинске 18-летний рокер после призыва Кинчева придти на мою лекцию весь день ходил за мной как приклеенный. При расставании он сказал: «За этот день Вы перевернули все мое сознание!.. это самый счастливый день моей жизни». Он действительно выглядел счастливо-ошарашенным. Даже ради одного такого мальчишки можно пожертвовать толикой внутрицерковных «неприятностей» и сплетен.

Как тут не вспомнить слово честертоновского отца Брауна: «Если вы не понимаете, что я готов сровнять с землей все готические своды в мире, чтобы сохранить покой даже одной человеческой душе, то вы знаете о моей религии еще меньше, чем вам кажется» [371] . А здесь и разрушать-то и менять

ничего не надо — надо просто не-зло посмотреть на наших детей и их увлечения…

А ведь такой мальчишка не один. «После концерта нас нашли несколько молодых людей, креститься хотят. Пришлось открывать для них катехизаторские крусы: очень грамотные ребята оказались. Сейчас готовим их к крещению», — рассказывает о. Артемий Скрипкин, организатор концерта «Рок к Небу» [372] .

371

Честертон Г. К. Злой рок семьи Дарнуэй. // Избранные произведения в 5 томах. т.2. М., 1994. с.150.

372

Концерт в Санкт-Петербурге «Рок — к Небу» // Как говорить о вере? По материалам студенческого миссионерского альманаха «Призвание». СмМ, 2003, с. 73.

А еще в Воронеже у меня был примечательный разговор с одним монастырским послушником. Он подошел ко мне и решительно произнес: «А в нашем монастыре братия не одобряет Ваши заигрывания с рокерами!». Я ответил, что в принципе для меня это не неожиданно и все же попросил уточнить — что именно осуждают его знакомые монахи. — «Ну Вы же понимаете, что рок-музыка — это сатанизм!». Хорошо, говорю, но где же сатанизм в песнях Кинчева? Ведь его стихи ничем не могут оскорбить слух православного человека! — «Да, стихи у него хорошие, но музыка-то все равно сатанинская!». Но что же именно в ней такого сатанинского? — «Там жесткие, агрессивные ритмы, барабаны…». — А Вы считаете, что ритмы и барабаны несовместимы с православием в принципе? — «Да». — Но тогда скажите, под какую музыку шли в бой полки Суворова? Неужели под распев «Во поле березонька стояла?». Кинчев с своими жесткими ритмами делает то, что вряд ли способен сделать ваш монастырь со своими знаменными распевами: он воспитывает воинов для Святой Руси. И армейская музыка всегда была жестко-ритмичной.

Эта мимолетная дискуссия для меня еще раз обнажила серьезнейшую проблему нашей церковной педагогики: уж слишком женское у нее лицо. Когда я переходил на работу в Свято-Тихоновский Богословский институт, то спросил тамошнего проректора: «Большинство ваших учащихся — девушки. Как устроен семинарист, я знаю, а вот что такое девушка, изучающая богословие?» И в ответ услышал: «Видите ли, отец Андрей, лексикон Эллочки-Людоедки состоял из 12 слов. А наши студентки обходятся четырьмя: искушение, смирение, послушание, благословение». На этом лексиконе мужчину не воспитать.

Как воспитать в мальчике мужчину? Как не лишить его активного, творческого, агрессивного начала? Как не растворить его в бесконечных моралях и проповедях о «послушании»? Православный рок тут мог бы стать нашим помощником.

…Вот набрал я тут всяких аргументов для защиты проповеди Православия на языке молодежной культуры. А в Крещенский Сочельник 2004 года в программе «Русский взгляд» рассказали о подобной дискуссии в Греции. Там монастырь преп. Серафима Саровского активно работает с молодежью. Монахи даже выпустили диск, в котором под рок-мелодии пели антиглобалистские песни. Диск побил в Греции все рекорды раскупаемости, стал «платиновым». В 2000 году Синод Элладской Церкви все же высказал этому монастырю порицание за слишком светский характер их миссионерской деятельности. Монахи не стали защищаться и открывать публичную дискуссию. Их ответная телеграмма в Афины была предельно краткой: «Христос воскресе, радость моя!».

— Несколько лет назад Троицкий благовестник издал брошюру «Рок-музыка на службе у сатаны». Там говорилось, в частности, что рок-музыка предана анафеме и что это «оружие дьявола в борьбе за сердца людские». Вы тоже так считаете?

— Сегодня у нас очень размытые критерии церковного сознания, поэтому слишком многие люди дерзают от имени Церкви высказывать то, что сама Церковь, на самом деле, не определяла. Упомянутая Вами брошюрка построена на пересказе статьи одного французского католического священника. И речь идет о западном роке. Очень странно, что там не подвергается анализу именно русский рок, который все-таки немного другой.

Рок — это, прежде всего, культура протеста. На Западе этот протест вылился в антихристианские формы, потому что общество там формально христианское (хотя и лицемерное).

А в России общество, конечно, не менее лицемерное, но открыто атеистическое, поэтому русский рок, со своими поисками души, тоже оказывается в русле протеста, но это протест против серости атеизма и бездушия [373] , а потому он способен подвести к пониманию Евангелия. Официальная эстрада в советские времена запрещала человеку говорить о своей боли, об одиночестве. Там все время там было быть таким официально-оптимистичным, «всегда готовым». И только рок-музыканты да барды говорили о том, что человеку бывает больно и невыносимо идти в строю, шагать в ногу. И вот этот опыт «выпадения из гнезда» был очень созвучен был и тем людям, которые тогда ломали свои судьбы ради того, чтобы пробиться в Церковь.

373

Для примера — строчка из Кинчева образца 80-х: «Товарищи в кабинетах заливают щеками стол, им опять за обедом стал костью в горле очередной рок-н-ролл».

Я плохо представляю себе западный рок, я не знаю есть ли там люди типа Юрия Шевчука, но после знакомства с его песнями и с ним самим — я затрудняюсь говорить размашисто о роке как таковом. Вот, между прочим, русский рок-протест: в 2002 году группы «Торба-на-Круче» и «Текиладжаз» записали песню «Номера».

Рано нам покинуть дом Раны на телах огнем Горят горят горят горят горят Во всех отсеках Во всех отсеках говорят Абоненты операторы Резиденты провокаторы Звонят звонят звонят И микрочипы Расскажут где мы Чьи мы Рано не рано Нам дают номера Нас ведут в номера В нас введут номера Рады не рады Мы гады не гады Но мы номера номера Номера Каждый шаг сечет радар В недрах шахт И там где вода Смоет поцелуи С наших раскаленных тел Смоет с наших душ Мел Рано не рано Нам дают номера Нас ведут в номера В нас введут номера Рады не рады Мы гады не гады Но мы номера номера Номера Рано нам покинуть дом Раны на телах огнем Горят горят горят горят горят Пущеные по миру номера без номера Номера

На языке, которым они владеют, ребята попробовали выразить ту же боль, что уже несколько лет как поселилась в церковной среде: принудительное помечивание людей номерами — ИНН…

— Процитирую вашу статью: «Надо встать на защиту культуры, над ней издеваются «новаторы»…» Рокеры — не «новаторы»?

— Люди типа Шевчука — это, скорее, постмодернисты. Это бунт против бунта. А «минус» на «минус» даёт «плюс». Рок — это культура протеста, и вопрос в том, против чего этот протест. Вновь скажу: на Западе рок-музыка была направлена против идеологии отцов — может быть, лицемерного, но всё же христианского уклада жизни.

— Откуда уверенность, что против христианской стороны этого уклада, а не еретической? Ведь молодёжь особенно остро чувствует лицемерие.

— Не думаю, что они различали такие вещи.

— Может, на подсознательном уровне?

— Туда я не лазил, не знаю… В России рок тоже рождался как альтернатива господствовавшей идеологии, образу жизни, но эти идеология и образ жизни были атеистическими. А теперь — стали вопиюще потребительскими. Даже когда рок-музыкант не о Христе поёт, а про сегодняшнюю Россию, про бессмысленность жизни в современном обществе — это лучше, чем считать: жить, товарищи, становится лучше, веселей, — и составлять график роста благосостояния своей семьи от полугодия к полугодию, как учила реклама «МММ».