Ответы на вопросы православной молодёжи
Шрифт:
Зайдите в любой храм в Москве, попробуйте найти там рабочих, — и, к сожалению, вы их почти не увидите. Присмотритесь к лицам той молодежи или людей среднего возраста, которые там стоят (а их число уже сопоставимо с «бабушками») — это преимущественно интеллигенция. В московских храмах либо люди с минимумом образования — традиционные бабушки, либо с максимумом — те, у кого есть вкус к высокой культуре, серьезной мысли, к сложности, а не примитиву, который предлагают всевозможные секты [94] .
94
Подробнее — в главе «Попытка быть оптимистом» в моей книге «О нашем поражении. Христианство на пределе истории» (М, 2003).
В России для нашей проповеди открыта разве что студенческая молодежь. Вообще Православие сегодня превращается в секту интеллигентов.
Эта картина до того привычна в крупных городах России, что в марте один священник из Западной Белоруссии потряс меня своим сообщением. Как-то, после тяжелого лекционного дня, когда мы всюду ездили вместе, он говорит мне: «Ой, скорее бы Троица». Я удивляюсь; «Батюшка, а что так-то? Почему Вы Троицу ждете?». «Ну, как, после Троицы начнутся полевые работы, люди в поля пойдут, и значит, в храме народу уже не будет. А, это значит, что можно будет, с одной стороны, ремонтом храма заняться, а с другой — поехать самому отдохнуть».
Я слушаю его — и поражаюсь. Потому что вокруг Москвы, в Центральной России ситуация ровно обратная: сельские приходы оживают только после Троицы — дачники приехали. Вот несколько лет назад в поселке Нерль Тверской епархии проходит собрание. На повестке дня — судьба местного недоразрушенного храма, в котором размещается «дом культуры». Голоса разделились пополам: половина — за храм, половина — за дискотеку. Но за храм были дачники, москвичи, а за дискотеку — аборигены: «А где мы танцевать будем, где мы кино смотреть будем? Вы что?! Если надо покрестить или отпеть, то в соседнее село свозим, ладно. А в повседневной жизни нам киношка нужна!».
В деревнях — пустые храмы и спивающиеся крестьяне, которым совершенно наплевать, что в этом храме: клуб, танцплощадка или зернохранилище. Сто лет назад православие было крестьянской религией, а города жили Вольтером, Марксом, Дарвиным и так далее. Сегодня ситуация совсем иная.
И вот пробую я представить себя на месте юного батюшки, который окончил семинарию, и его отправили на село служить, строить или восстанавливать храм. С чего начать отношения? Главное — с кем? По моему ощущению, единственная группа жителей сел или небольших городов, с которой у священника может наладиться контакт, это местная интеллигенция, учителя и врачи.
А что это означает? Давайте не будем воспроизводить церковно-публицистические штампы столетней давности. Один из таких штампов полагает, что слова «положу вражду между семенем твоим и семенем жены» (Быт. 3, 15) относится к взаимоотношениям Церкви и интеллигенции. Сто лет назад, может быть, оно так и было. Тогда, действительно, писалось через запятую в некоторых изданиях «жиды, студенты, интеллигенты». Но если мы будем воспроизводить это сегодня, мне кажется, мы окажемся одинокими.
Замечательный педагог и психолог протоиерей Борис Нечипоров однажды сказал, что из всех групп молодежных в его городе (а служил он в райцентре в Тверской глубинке) есть только одна, с которой есть шанс найти общий язык. Это «боевики» — те ребята, которые серьезно занимаются боевыми искусствами, потому что ради своего спорта они держат себя в физической форме. Все остальные уже или на игле, или в бутылке.
Я могу добавить от своего опыта работы с москвичами: есть еще другая группа, с которой можно работать, — это карьеристы. Те ребята, которые хотят чего-то в жизни добиться, — сделать самих себя, создать семью, дом построить, карьеру сделать, поэтому они стараются хорошо учиться, поступать в нормальный университет. У них есть другие интересы, кроме того, как наиболее кайфово провести наступающий вечер. Оттого что у них относительно трезвая голова есть, с ними еще можно работать, с ними можно спорить.
Но чтобы мы смогли работать хотя бы в ними — в наших семинариях и приходских пересудах надо преодолеть дурацкий стереотип, что, дескать, у нас на приходах бабушки, а для бабушек «этой философии» не нужно.
Православие открыто для всех, но очень важно, чтобы сама церковь осознала, что сегодня происходит с нею и с обществом. Это означает, что и готовить семинаристов надо к общение не с бабушками, а с интеллигентами. Отмазка ленивых семинаристов — «бабушкам это не нужно» теперь уже не срабатывает.
Соответственно, надо из сознания убрать стереотип, что раз интеллигент — значит, еретик, раз образованный человек — значит, что-то опасное. Все остальное, необразованное и кичащееся своей необразованной кондовостью и пролетарскостью — еще опаснее [95] .
Да, сто лет назад можно было сказать словами преподобного отца Амвросия Оптинского: «Где просто, там ангелов со сто». Сегодня ситуация другая. Сегодня где просто — там ересей со сто. И в самой церковной среде, а уж тем более, в светской.
95
Тут ситуация в чем-то похожая на евангельскую притчу о мытаре и фарисее. Ныне появился новый тип: мытарь, гордый тем, что он не фарисей.
Православие становится интересным, привлекательным для тех людей, у которых есть вкус к сложности, вкус к мысли, вкус к самостоятельности, умение плыть против течения. Поэтому давайте перестанем воспроизводить на уровне приходских пересудов и в церковных изданиях все эти привычные хулы из позапрошлого века по поводу интеллигенции, которая Россию продала. Любому, кто от имени Церкви начнет мусолить тезис о том, что от учености и книжности всякие, мол, следуют духовные беды, стоит жестко напомнить, что он цитирует апостольского врага. Именно «Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия» (Деян. 26,24).
Тут, впрочем, надо сказать о вкладе русских переводчиков Библии в волну гносеомахии (гносеомахия — ересь, состаящая в войне против познавательных усилий человека) [96] .
В нашем синодальном переводе, выполненном в XIX веке, мы читаем сегодня слова апостола Павла — «боюсь, чтобы ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе» (2 Кор. 11, 3). И делаем вывод: простота — это хорошо, а всякая умственная сложность и критичность — плохо…
96
«Они отвергают необходимость для христианства всякого знания. Они говорят, что напрасное дело делают те, которые ищут каких-либо знаний в божественных Писаниях, ибо Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел. Итак, лучше жить скорее попроще и не любопытствовать ни о каком догмате, относящемся к знанию» — передает преп. Иоанн Дамаскин учение этой ереси (88-й в его каталоге еретиков). См. О ста ересях, 88 // Творения преп. Иоанна Дамаскина. Источник знания. М., 2002, сс. 148–149. А также: Послание 48. К Афанасию // преп. Феодор Студит. Послания. кн. 1. М., 2003, с. 160.