Ответы на засыпку
Шрифт:
Глава X. КТО ВИНОВАТ?
Теперь близнецы орали в унисон, ибо Мишкина голова, естественно, тоже никак не желала вылезать обратно.
— Пилите, пилите, скорей! — Аида Ипполитовна трясла за плечи полностью ошалевшего Горбанюка.
— Ни за что! — еще сохранял военную выдержку тот.
— А вас уже никто не спрашивает, — ответила мама близнецов и, повернувшись к Нике и Макарке В.В., потребовала: — Ради всего святого, уберите его от меня.
Наш
— Петр Тарасович, зайдите ко мне в кабинет. Там мы с вами все и обсудим.
— Есть, — не смог оспорить приказ начальства майор в отставке и спешно ретировался в кабинет Виктора Владимировича.
Тут как раз и прибыла бригада Службы спасения.
— М-м, — повертел головой один из спасателей. — А говорили, один. Или у меня в глазах двоится?
— Пока вы ехали, стало два, — с осуждением произнесла Аида Ипполитовна.
— А вы как-нибудь успокоить их можете? — обратился к ней другой спасатель. — И еще, — обратился он к многочисленным зрителям, — посторонних прошу удалиться. Работать мешаете.
Публика неохотно потекла в коридор. Нам с Зойкой тоже пришлось выйти. Правда, до нас напоследок донесся голос Горбанюка:
— Виктор Владимирович! Пилить произведение искусства не положено!
На чем мы и отбыли. Потому что как раз прозвенел звонок на урок.
Уже у самого класса мы увидели Клима и Тимку.
— Клим! — кинулась к нему Зойка. Я не успела ее остановить. — Ты что, разве не знаешь?
— А что я должен знать? — похоже, он был совершенно не в курсе.
— Мишка с Гришкой застряли в решетках Цинандалидзе! — выпалила моя подруга. — Сейчас их спасатели вынимают.
Клим поперхнулся:
— Какой Цинандалидзе? Говори, что с ними случилось? Ох, да! Их ведь мама должна была привести сегодня записываться в школу.
И он со всех ног кинулся вниз.
— Куда ты? — окликнула его Зойка. — Тебя все равно не пустят! И мама твоя там!
Однако Клим даже не обернулся. А Сидоров побежал следом за ним. Нам с Зойкой ничего не оставалось, как войти вместе с учителем в класс.
— Ну зачем ты ему сказала? — усевшись за парту, поинтересовалась я.
— Но он ведь должен знать, — ничуть не смутилась она.
Логика у нее, как всегда, железная. То говорила, что мне не следует даже близко подходить к Климу и Тимуру, во всяком случае, пока мы не разберемся с Митичкиной, а теперь вот сама... И, конечно, она сейчас мне скажет, что в исключительных случаях нечего идти на принцип.
Не успела я об этом подумать, как на лице моей подруги воцарилось выражение воплощенного долга, и она, склонившись к моему уху, многозначительно прошептала:
— Бывают в жизни случаи, когда амбиции неуместны. И, кстати, мы совсем отвлеклись от объекта.
С этими словами она выразительно покосилась туда, где сидели Митичкина и Попова. Однако поведение «объекта» было прежним. Танька безмятежно перешептывалась с Галькой. Будто действительно со вчерашнего дня ничего не произошло.
Понаблюдав за ними еще какое-то время, Зойка сказала:
— Одно из двух: либо Митичкина хорошо притворяется, и тогда все пойдет по нашему плану, либо накладочка вышла. Третьего не дано. Однако совесть моя спокойна: мы с тобой, подруга, сделали все, что могли.
Я промолчала. У Зойки, по-моему, совесть постоянно спокойна. Какое-то время она сидела молча, и я даже смогла послушать информатичку. Однако затишье длилось недолго.
— Эй, — снова затормошила меня подруга. — А Клима-то с Тимкой до сих пор нет. Пол-урока уже прошло. Вдруг там стряслось что-то серьезное?
— Вряд ли, — ответила я. Когда мы уходили из канцелярии, Мишка с Гришкой, несмотря ни на что, были вполне бодры. И я почти не сомневалась, что происшествие кончится для них легким испугом.
— И Будки тоже нет, — продолжала Зойка.
Я посмотрела: Винокур сидел в одиночестве.
— Серега, — шепотом обратилась к нему Зойка. — Куда соседа потерял?
— Сам удивляюсь, — откликнулся Винокур. — С утра нету. И вчера он чего-то резко в осадок выпал. Может, заболел?
— Может, — Зойка отвернулась и немедленно атаковала мое ухо: — Помяни мое слово, Агата, с Будченко это все неспроста.
Я сама считала, что неспроста. Митька был вчера сам не свой. А мы все же знаем его с первого класса. И видели, так сказать, и в горе и в радости. Но никогда таким, как накануне.
— Может, он долгов наделал? — предположила Зойка. — Эти его кретинские занятия бизнесом вполне могли чем-то таким кончиться.
— Могли, — снова согласилась я.
Клим и Тимка появились только на следующей перемене. Мы подбежали к ним, пока их не перехватили Митичкина и Попова.
— Ну, как? — спросила я.
— Обошлось, — устало выдохнул Клим. — Даже в школу потом записали. Естественно, в подготовительный класс.
— Да-а, — с иронией протянул Тимка. — Решетки-то распилили. Горбанюка с горя чуть кондратий не хватил. Его при нас с Кругловым Ника валерианкой отпаивал. Никогда не думал, что наш обежешник валерианку употребляет.
Зойка поцокала языком:
— Какое-то у него к этим решеткам особое чувство было.
Ребята весело засмеялись. Я поймала себя на том, что мы сейчас разговариваем, как прежде. Будто и не было этих тяжелых трех дней. А может, Зойка права и действительно некоторые обстоятельства все переворачивают?
Начался последний урок. Сегодня был короткий день. Когда мы уже двинулись к классу, Клим вдруг коснулся моей руки и быстро шепнул:
— Обязательно надо поговорить. Я позвоню тебе.