Ответы на засыпку
Шрифт:
— Если я говорю, — значит, знаю. Поверь уж мне: сейчас она конспектирует не Изольду, а свои собственные ценные мысли о Климе, Сидорове, а может, и об этом... — она поморщилась. — Потемкине. Вон. Вон. Смотри. Опять.
Танька и впрямь что-то быстро и увлеченно писала. А Галка заглядывала ей через плечо. Я тоже засомневалась, что они с таким интересом фиксируют мысли Изольды. То есть вообще у нас литераторша хорошая. И рассказывает интересно. Обычно я слушаю ее. Но сегодня мне было совсем не до литературы.
Единственным нашим достижением за первые четыре перемены,
— Что это с ним? — на мгновение отвлеклась Зойка от Митичкиной.
— Наверное, очередной бизнес не заладился, — предположила я.
— У него всегда все не ладится, — возразила Зойка. — Но я никогда его еще таким мрачным не видела.
Когда же и на следующей перемене мы нашли Митьку возле того же самого подоконника и ровно в том же состоянии, Зойка, живущая по принципу «хочу все знать», не выдержала и, подойдя к нему, полюбопытствовала:
— Митенька, какие печали? Чего такой грустненький?
— А не пойти ли тебе, Адаскина! — с такой яростью рявкнул наш добродушный Митька, что отнюдь не робкая Зойка испуганно отскочила в сторону.
Ответом мне был столь тяжелый взгляд, что я мигом сообразила: лучше его сейчас оставить в покое. Тем более нам, в общем-то, не до него. Митичкина гораздо важнее.
Шанс подсунуть кассету выпал нам совершенно неожиданно во время последней перемены. Галька и Танька что-то увлеченно обсуждали возле доски. Сумка осталась на стуле открытой. Тогда Зойка, делая вид, будто просто проходит мимо, метко закинула кассету внутрь.
Увидел бы такое Винокур, наверняка позвал бы Зойку в баскетбол. Но, к счастью, никто ничего не заметил.
Глава IX. КРУГЛОВЫ НАСТУПАЮТ
Весь последний урок мы пристально наблюдали за Митичкиной. Каждый раз, как она касалась сумки, у меня просто сердце замирало: заметит или не заметит? Однако Танька вела себя так, будто ничего не произошло.
То ли кассета свалилась на самое дно сумки, то ли она лазила в другие отделения? Во всяком случае, это было очень странно. Зойка тоже волновалась и постоянно меня теребила:
— Где у Митичкиной глаза? Надо же: не заметить в сумке такой большой посторонний предмет.
— Сама удивляюсь, — шепотом ответила я. — Наверное, кассета попала между учебниками.
— Наверное, — согласилась Зойка, однако мгновение спустя вновь принималась меня теребить: — Нет, ты как хочешь, но я ничего не понимаю.
Мы продолжали наблюдение за Танькой. Она до самого конца урока вела себя, как ни в чем не бывало.
Когда все вышли, мы вдвоем задержались в классе, и Зойка заглянула под Танькину парту.
— Нет, — наконец совсем успокоилась она. — Я не промахнулась.
— Конечно, не промахнулась, — подтвердила я, ибо видела собственными глазами, как кассета точнехонько попала в Танькину сумку.
— Слушай! — воскликнула Зойка. — Я, кажется, все поняла. Наверное, у Таньки там, кроме нашей, были еще кассеты. Вот она на лишнюю и не обратила внимание. Кстати, для нас это очень удачно. Она теперь ни за что не поймет, в какой момент и кто подсунул ей сюрприз.
Я забеспокоилась по другому поводу:
— А вдруг она вообще ее не заметит? Просто уберет вместе с остальными — и все.
— Вот это ты зря, — решительно возразила Зойка. — Там же крупными буквами написано: «Митичкиной Тане (лично и срочно)». Естественно, она таким посланием сразу заинтересуется.
— Зойка, ты это собственным почерком писала? — уставилась я на нее.
— Что я, по-твоему, дура? — передернула она плечами. — Все написано Митичкинским почерком. У меня одна ее записка случайно завалялась. Вот я и скопировала. Вышло очень похоже.
— Ну, ты даешь! — искренне восхитилась я.
По пути из школы домой Зойка продолжала торжествовать:
— По делу все вышло, подруга. Наверняка она сегодня сразу прослушает. Кто ж утерпит, если в сумке лежит кассета с такой надписью? Никто не утерпит, — ответила себе Зойка. — А сегодня что? Четверг. Значит, у нее есть целая пятница, чтобы отменить субботнее торжество.
— Наверное, — кивнула я.
— Не наверное, а точно, — войдя в раж, продолжала Зойка. — То есть, может, сам-то день рождения она и не отменит. Просто позвонит Сидорову и соврет, что отменила. А раз она Сидорова поставит перед фактом, значит, и Клима — тоже. Галька с Танькой хоть и дуры, но не настолько. Знают ведь, что Круглый и Сидор не разлей вода. Или Митичкина вообще справит свое рождение в другой день. А вдруг нет? A-а, неважно, — она махнула рукой. — Главное для нас, что ни Клим, ни Тимка туда не попадут.
Я уже не знала, что для меня главное. Кроме того, я все думала о странном поведении Клима. Не понимаю, что с ним делается? Сперва несколько дней усиленно меня избегал. А тут вдруг сам подошел и явно пытался завести серьезный разговор. Но потом словно бы застеснялся и при первой же возможности улизнул.
— Агата, ты ко мне пойдешь? — спросила Зойка.
— Нет, мне сейчас домой надо, — ответила я.
— Ох, не то, не то что-то с тобою происходит! — мелодраматически воскликнула Зойка. — Ты же свой переулок давно прошла.
— Действительно, — огляделась я.
— Сколько раз тебе еще повторять: меньше думай о Климе и больше действуй, — словно и впрямь читала мои мысли Зойка. — Тем более мы уже, считай, на пути к успеху. Вот мы сейчас с тобой просто идем по улице и разговариваем, а Митичкина, может, уже дома нашу кассету слушает. — И, закатив глаза, Зойка добавила: — Я убеждена, что ей очень приятно.
И тут я сообразила: Будка! Ведь там, в записи, ребятки вовсю склоняли его и Митичкину. И хоть его-то самого не было, но, услыхав его имя, Танька, и так в упор не желающая его видеть и слышать, проникнется еще большей злобой. А у Митьки и без того сегодня что-то произошло. И получается: мы этой записью совсем его добьем.