Ответы на засыпку
Шрифт:
Я сказала об этом Зойке.
— Странные тебя вещи волнуют, — она совершенно равнодушно восприняла мои слова.
— Нет, не странные, — возмутилась я. — Будка-то перед нами вообще ни в чем не виноват.
— Ох, — почему-то усмехнулась моя подруга. — Невиновные в любой войне страдают.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — Я уже была готова окончательно выйти из себя.
— А почему, собственно, мне не говорить спокойно, — вновь ухмыльнулась она. — Мы-то с тобой своей цели добились.
Я уже намеревалась
— Мы своего добились, а имена я при второй переписи, которой уже без тебя занималась, на всякий случай стерла. Думаю, Сидорова и так по голосу узнают, а зачем тогда зря других подставлять.
Я изумленно уставилась на нее. Вот уж поистине не человек, а сплошные сюрпризы. Иногда кажется, она только о себе и о собственной выгоде думает, и вдруг... Убеждена: она как раз в данном случае о ребятах подумала. Не захотела делать им гадостей.
— В общем, — снова заговорила Зойка, — подставились у нас только Сидоров и Клим. Но это, по-моему, справедливо.
— А они в том, что осталось, друг друга называют? — решила уточнить я.
— Нет, — с хитрым видом покачала головой Зойка. — Из всех имен и фамилий я сохранила в записи только Митичкину Татьяну. Потому что страна должна знать своих героев. Ну, ладно. Пока расстаемся, — заторопилась она. — А то я матери обещала сразу после школы звякнуть на работу.
И она быстро зашагала по направлению к бульварам, а я — в прямо противоположную сторону. Однако не успела я пройти и метра, как Зойка меня окликнула:
— Эй! А она, может, уже прослушала до конца!
И, энергично махнув рукой, подруга моя продолжила свой путь.
Дома, едва я успела проглотить обед, зазвонил телефон. Это, конечно же, была Зойка. Услышав мой голос, она немедленно выпалила:
— А как ты думаешь, что там с этой Митичкиной?
— Пока ничего не думаю, — честно призналась я. — И вообще, какой смысл думать?
— Ну, ты даешь! — воскликнула она. — Думать всегда полезно. Позвонила она уже им или не позвонила?
— Зойка, чего гадать, — я уже изрядно устала. — Наберись терпения до завтра. Придем в школу и все узнаем.
— Как ты не понимаешь! — изнывала моя подруга. — Я, наверное, до завтра не доживу.
— Доживешь, — выдохнула я. — Другого выхода у тебя все равно нету.
— А я вот думаю, может, все-таки есть? — не унималась она.
— Ну, если только ты позвонишь Митичкиной и напрямую поинтересуешься: «Таня, как тебе понравился наш подарок?»
— Ох, Агата, — рассердилась Зойка. — Как я не люблю, когда ты впадаешь в такой тон!
— По-моему, это ты впадаешь, — возразила я. — У тебя, кажется, сдерживающие центры совсем отказали. Раньше ты умела ждать.
— Раньше? — заорала она. — Да у меня, может, первый раз в жизни появилась возможность такое Митичкиной сделать! Агата, умоляю, позвони Климу!
— Зачем? — не поняла я. — Что я скажу ему?
— Это не ты, это он скажет тебе, — уже просто захлебывалась от переполнявших ее эмоций Зойка. — Представь, ты звонишь, а он объявляет: «Знаешь, Митичкина отменила день рождения».
— С какого, интересно, перепуга он это мне объявит? — спросила я. — Он даже про то, что этот день рождения состоится, мне ни слова не сказал.
— Ну, может, ты как-нибудь по голосу поймешь, — шла напролом Зойка.
— Не буду я ему звонить, — крикнула в трубку я. — Не хочу в сложившихся обстоятельствах.
Однако к вечеру Зойка вновь мне позвонила.
— Слушай, я звякнула Митичкиной.
— Что-что? — совершенно ошалела я от ее сообщения. — Ты все-таки решилась у нее спросить?
— Да нет, — продолжала Зойка. — Я просто слушала.
— Нашу кассету?
— При чем тут наша кассета! — с досадой отозвалась Адаскина. — Голос Митичкиной. И мне показалось: она какая-то другая, чем всегда.
— А если точнее? — спросила я.
— Мрачный у нее был голос. Недовольный, — с торжеством произнесла Зойка. — Ну, ладно. До завтра. А то домофон пищит. Мать вернулась.
На следующий день мы весь первый урок тщетно пытались определить, прослушала или не прослушала Танька нашу кассету, и если да, то какое впечатление это на нее произвело. Задача была не из легких. Ибо на физике Танька и Галька сидели очень далеко от Клима и Тимки. А по лицу Митичкиной мы не могли прийти к какому-то заключению. Кажется, она вела себя, как обычно.
Тетради сегодня при Зойке не оказалось. Она забыла ее дома, ибо совсем не о том думала. Поэтому мы бдительно поглядывали на Нику, переговаривались устно.
— Но я же вчера точно слышала, — шептала мне Зойка. — Голос у нее был мрачный. А сейчас сидит, как ни в чем не бывало. Ой, смотри, смотри: даже улыбается.
— Может, она нарочно, — предположила я. — Просто не хочет показывать вида.
— Во, нервы у некоторых, — поморщилась Зойка. — Хотя нет. Вряд ли она прикидывается. Видишь, теперь они вместе с Галькой хихикают.
Я посмотрела. Зойка тем временем развернулась и предприняла визуальную разведку другой стороны:
— И Круглый с Сидором вроде в порядке. Думаю, если бы им вчера или сегодня отменили приглашение, они бы так бодренько не выглядели.
— Смотря как они к этому относятся, — сказала я.
— Да уж относятся, — многозначительно протянула Зойка. — Иначе бы не развели такие тайны мадридского двора.
Конечно, мы могли ошибаться, однако чем дольше вели наблюдение, тем нам становилось ясней, что с Митичкиной ровным счетом ничего не произошло.