Овечка в волчьей шкуре

Полякова Татьяна Викторовна

— Хреновая у вас служба, если вы меня упустили, — сказала я, питая слабую надежду, что Вадим разозлится. Очень часто человек, разозлившись, говорит то, что говорить ему не следует. Но Вадим был не из таких. Он просто кивнул, точно соглашаясь. — Что дальше? — спросила я, видя, что продолжать он вроде бы не собирается.

— Дальше? Я вернулся сюда, решив, что ты будешь искать мужа и начнешь с самого простого… Но ты исчезла. Надолго. И мы совсем было отчаялись, но тут ты позвонила Солдатову и…

— Это он рассказал, где я?

— Когда

он обнаружил тебя в таком состоянии, позвонил мне. Вот и все.

Я опять усмехнулась:

— Теперь главное: чего вы хотите? От меня, я имею в виду.

— Помощи, — глядя мне в глаза, заявил Вадим.

— Помощи какого рода? — хмыкнув, поинтересовалась я.

— Ты долгое время находилась рядом со своим отцом, более того, ты была его доверенным лицом. Ты очень много знаешь.

— И вы хотите, чтобы я поделилась этими сведениями?

— Эти люди убийцы…

— Не в этом дело, — перебила я. — Ты забыл одну существенную деталь: я ничего не помню. Ничего. Мне разворотили всю башку, кололи какую-то дрянь, я чуть не загнулась в их поганом подвале, но они ничего не добились. Я не помню, Вадим. Обрывки то ли снов, то ли воспоминаний, я не в состоянии связать их воедино. Кроме головной боли, никакого результата. Ты можешь не верить, они тоже не верили и очень старались меня разговорить, но толку от этого не было.

— Успокойся. Я верю. Возможно, ты действительно так ничего и не вспомнишь, а возможно, нам повезет. Тебе и мне. Мы должны попробовать.

— Что ж, — усмехнулась я, — валяйте.

— Ты не поняла. Никто не собирается тебя принуждать.

«Да неужто?» — хотелось расхохотаться мне, но вместо этого я взглянула в глаза Вадима открыто и честно (по крайней мере, я на это рассчитывала).

— Хорошо. Допустим, я согласна. Как ты думаешь вернуть мне память?

— Начнем с самого простого. Расскажи обо всем, что случилось с тобой с момента нашей последней встречи.

Рассказ не потребовал слишком много времени. Вадим внимательно слушал, наблюдая за мной.

— Мне очень жаль, — сказал он тихо, когда я закончила.

— Мне тоже, — кивнула я.

Он вздохнул, глядя мне в глаза и как будто прикидывая, стоит говорить или нет, видимо, все-таки решил, что стоит, отвел глаза и заявил:

— В Екатеринбурге ты сказала мне, что ждешь ребенка.

— Да, — насторожилась я.

— Его отец человек, который выдавал себя за твоего мужа? Андрей Шульгин или Стас… не знаю…

— Разумеется, это он, — начала злиться я.

— Возможно, тебе будет не так горько узнать…

— Не тяни, — повысила я голос, сообразив, что собираться с силами он будет очень долго.

— Ты… мне неловко говорить об этом… Слишком много испытаний, чтобы сохранить ребенка.

— Наверное, — зло хмыкнула я. — Впрочем, мой предполагаемый муж утверждал, что он родится двухголовым.

Вадим кивнул, как будто соглашаясь, и, подумав, сказал неуверенно:

— Если

я правильно понял врача, детей ты иметь не сможешь.

Я немного посидела истуканом, пялясь в одну точку, потом перевела взгляд на лицо Вадима. Он выглядел совершенно несчастным. Это показалось мне забавным. То, что мой ребенок умер, так и не родившись, к сожалению, меня не особенно удивляло, а скорбь Вадим слегка переигрывал. К тому же иметь дело с беременной бабой — дело хлопотное, особенно для госслужбы. В конце концов, не каждый способен проводить допрос с пристрастием в такой ситуации.

— Может, мне оставить тебя на некоторое время? — осторожно спросил Вадим.

— Да, пожалуй, — согласилась я.

Когда он вновь появился в комнате, о моем несостоявшемся материнстве мы больше не говорили.

— У нас есть досье на твоего отца, вдруг что-нибудь натолкнет тебя…

— А мое досье у вас есть?

— Да, — помедлив, сказал Вадим. — Хочешь взглянуть?

— Хочу.

— Хорошо. Завтра оно будет у тебя.

— Почему завтра?

— Потому что сегодня ты должна отдыхать. И никаких вопросов.

— Один вопрос все-таки есть.

— Одним вопросом дело не кончится, уж я-то знаю. Имей терпение. А пока отдыхай. Через полчаса принесут завтрак.

— Значит, сейчас утро? — улыбнулась я.

— Боюсь впасть в сентиментальность, не то бы обязательно ответил: утро новой жизни.

Конечно, я не верила его словам, ни тогда в Екатеринбурге, ни тем более сейчас. Но, во-первых, другого выхода как поверить (или сделать вид, что верю) просто не было, во-вторых и в главных, я хотела кое-что узнать, а узнать это кое-что я могла только с помощью Вадима, то есть службы, которую он представлял. Поэтому я покорно легла в постель, съела принесенный медсестрой завтрак, а потом попыталась составить подобие плана.

Когда Вадим появился вновь, я сидела в кресле возле окна и с едва заметной улыбкой на губах смотрела на розы. В моих глазах была тихая грусть. Должно быть, поэтому Вадим замер у порога, с умилением взирая на эту картину, наверное, он надеялся, что я замечу умиление, как я надеялась, что он заметит тихую грусть. Я могла держать паузу до бесконечности, первым проявил себя Вадим, он кашлянул, а когда я повернула голову, улыбнулся.

— Привет.

— Привет, — ответила я и нахмурилась.

— Плохое настроение? — забеспокоился он.

— Отличное. Я не вижу охраны.

— Один охранник постоянно в доме. Тебе не стоит беспокоиться о своей безопасности, этот дом невозможно связать с нами, и твои враги на него никогда не выйдут. — Это показалось мне занятным, я посмотрела в лицо Вадиму и усмехнулась. Могу поклясться, он смутился. — Ты имела в виду что-то другое? — нерешительно добавил он.

— Точно, — засмеялась я. — Я присматриваюсь, как можно смыться отсюда.

— Смыться? — Он вроде бы удивился, а потом нахмурился: