Оверсайз. Прятки с миллионером
Шрифт:
– Молодой человек, помогите бабушке, – услышала я дрожащий, до одури знакомый голос. – Старость-то не радость. Вот в собес ходила, а обратно не идут ноги. Да ты не бойся, шалашовка эта никуда не денется. А и свалит, так не велика беда. Таких, как она в базарный день за рупь пучок купить можно. А есть женщины как коньяк.
Нет, ну надо же, артистка погорелого театра, Вера Холодная, чтоб ее. Я посмотрела на скрюченную старческую фигурку, одетую в тряпки очень известного бренда и едва не захохотала в голос. Да уж, божий одуванчик с реактивным двигателем в пескоструйке.
– Вам помогут
– Твои люди, милок, себе помочь не могут, – загадочно хмыкнула Ба. – Говорят, что бури сегодня на солнце. Уж такие сильные, жуть. Молодых косят без разбору. И ты вон, бледненький. Надо эхинацею пить тебе милок и элеутерококк. И девочек не обижать, для кармы вредно. А старших не уважать, так вообще преступление.
– Слушай, старая, иди отсюда. Я обычно вежлив с древностями и аккуратен… – зарычал владелец заводов, газет, пароходов. Мне показалось, что он выскочит из своих блестящих бареток. Даже про меня забыл. Хотя, чему я удивляюсь? Ба способна ангела вывести из терпения. Но он вдруг как-то странно захрипел и начал менять цвет лица на синий.
– А я говорила, – хмыкнула бабуля. – Карма это вам не кот начхал.
– Что ты с ним сделала? – от страха у меня задрожали колени.
– Так ты все сделала-то. Сосачку хотите? Фигачку, блин. Я его хотела, как тех амбалов в подъезде расстрелять из твоего пестика. Дротики с транквилизатором так красиво смотрятся на черных пинжаках. Поспал бы болезный и живчиком тебя гонять продолжил. А тут и стараться не пришлось. Все так хорошо вышло. И вдоволь и без греха, как говориться. Вот как нашли нас эти аспиды – это вопрос.
– Ба, он ведь задохнется, – пискнула я, глядя на упавшего на колени, словно стреноженный конь, богатого маньяка. Он пытался ухватить воздух, ах каким ртом, и смотрел в пустоту.
– Конечно задохнется. Эх, – вздохнула Ба и обвила руками и торс задыхающегося красавца.
– Ты что делаешь? Нашла время, – от возмущения у меня аж голос сорвался.
– Спасаю твоего Ромео, пока он в штаны свои дорогие не напрудил, – хмыкнула медсестра Гледис, и с силой сжала грудь уже не дышащего маньяка. Чертова сосачка вылетела изо приоткрытого рта со скоростью пули и больно ударила меня в лоб. – Дальше сама. Терпеть не могу слюни.
– Делать-то чего? – у меня закружилась голова. Черт, и почему я такая невезучая и невнимательная. Могла бы уже мороженое трескать у себя дома, обнявшись с толстозадым шерстяным Кошмарусом. А вместо этого сижу над шикарным полутрупом с шишкой на лбу и туплю.
– Рот в рот, – без тени улыбки приказала Ба. – Ты дыши его, черт. Давненько я не реанимировала красавчиков. Лет двадцать уже, как. Да не жвачься. Отдуплится сейчас.
Я склонилась над, пахнущим барбариской, бандитом, набрала полную грудь воздуха и…
Его губы были на вкус, как ледяная дыня, а на ощупь – мрамор. Или это у меня помутнение рассудка от того, что я мужчины еще не знала? Все эти поэтические сравнения сами пронеслись в голове, за ручку со здравой идеей, что надо валить.
Я
Глава 5
– Отдай, что украла… Букашка… – прохрипел отрывисто мой мучитель.
– Да я не брала ничего, – всхлипнула я тихо, в душе радуясь, что этот несносный сноб дышит. Вот бывают же красивые мужики. Почему же мне вечно достаются всякие недоразумения? Риторический вопрос, эх. Поэтому я одна до сих пор.
– Она что сделала? Украла? Ой держите меня семеро. Наконец-то эта блаженная освоила нормальную профессию, – раздался над моим ухом ехидный голос. Ба в своем репертуаре. – Милый боженька услышал молитвы старой Груни. Надеюсь ты сперла что-то ценное, или опять какую-нибудь лабудень, которую даже барыге не загонишь? Да отпусти ты ее, что вцепился, как волк в оленью ляжку? Не хочешь? Ну прости.
Я услышала характерный сухой щелчок и почувствовала, что хватка на моей шее ослабла.
– Чертовы бабы, я ведь все равно приду за тобой, – успел пробормотать Герман, непослушными губами, прежде чем погрузиться в здоровый медикаментозный сон.
– Найди сначала, – вредно пробухтела я. – И поймай. Ба, ну ты в своем репертуаре. Зачем ты его усыпила?
– А что, надо было позволить ему и двум гамадрилам из подъезда заластать тебя? – в голосе бабули я и толики раскаяния не услышала. Черт, ей понравилось приключение. Как же я сразу не поняла? – Мой тебе совет, тырить надо у лохов. Этот парень явно не относиться к племени ушастых.
– Я ничего не брала у него, ну вот честно. Ба, ну ты же знаешь меня. Просто адрес перепутала, а он руки распускать начал. Ну я его перцовкой. Но за это же не убивают?
– Детка, порой и за меньший косяк можно башки лишиться, – хмыкнула Ба, тряхнув седыми кудряшками, как соседский пуделек. – Вали давай, скоро гамадрилы очнутся, им доза в твоем дротике, что легкий солнечный удар. На вот…
В руках божьего одуванчика появилась связка ключей.
– Адрес на брелоке, «смотры нэ пэрэпутай» – голосом Лелика хмыкнула чокнутая старушка. Подготовилась, блин. – Облезлый твой там, кстати. Ты ж не думала, что я этого уродца блохастого в свой будуар пущу.
– Ты и меня не хотела впускать? – задохнулась я от догадки.
– Самокат возьми в гараже. Вернешь потом. Сломаешь – убью. Он скоростной у меня. Фиг бы я тебе его дала в обычной ситуации. Но тут и мне могут в лоб закатать, так что перо в зад и дорога в кочках, – игнорируя мой вопрос, пожелала «любящая» бабуля и бодро зашагала к подъезду, не оглядываясь.
Я перескочила через, лежащего в уличной пыли, олигарха и засеменила к сараю, который Ба гордо называет гаражом. Несчастный Арнольдыч, кажется, сейчас был похож на счастливого дворового пса. Пускал слюни и улыбался своим богатейским наркоснам. Везунчик, ничего его сейчас не колышет. Не то что меня. В одном ба права – надо рвать когти и как можно скорее. Я теперь вне закона. В бегах. Черт, аж прямо гордость берет. Моя идиотская жизнь стала еще более никчемной. Умею, так сказать, практикую.