Овидий в изгнании
Шрифт:
служащая в своем роде новым вступлением, способным удовлетворить тех, кому не понравилось первое
В то время как происходили вещи, известные читателю из предыдущих глав, в том же доме, во втором подъезде, на шестом этаже снимали квартиру четыре сантехника.
Сначала
Накануне описанных событий они, не будучи заняты на работе, играли в вист.
— Мне это надоело, — сказал четвертый сантехник, откладывая карты.
— Мы понимаем твои чувства, — сказали ему три сантехника: — поддержание светских связей кажется подчас несносным бременем. Но поскольку английский посланник прислал передать, что он нынче занят и быть не может, то придется тебе доигрывать. Бери карты-то.
— Нет. У вас много не выпонтируешь, а, кроме того, это унизительно. Как единственные разумные среди эукариотов, мы не можем так расточать жизнь.
— Как человек, обладающий клеточным ядром, — поддержал его средний сантехник, — и подлинный эукариот своей Родины я вынужден солидаризироваться с нашим пылким товарищем. Так нельзя.
— И кто вам мешает жить по-людски? — спросил старший сантехник.
Они задумались и единогласно сказали:
— Автор.
— Наш автор? — удивленно переспросил старший сантехник, в общем, свыкшийся с его существованием и начинавший утро с краткой молитвы: «Можно сегодня без перипетий?»
— Кто же, — убежденно скрепил средний сантехник. — Ты посмотри на него. Стране пора узнать своих героев. — Он прочел из первой главы про половой диморфизм. — Ну что это? Что это за балаган? На какую аудиторию это рассчитано? А вот еще, — он порылся, нашел и с раздражением прочел: «Последние полторы минуты наградили его» и далее. — Элементарные требования вкуса и пристойности, — элементарные, повторяю, как дыхание, — они где делись вообще?
— Там же, где платье и свирель, я полагаю, — негромко предположил младший сантехник.
— Ну, разве что где свирель, — согласился средний сантехник. — В других местах искать бессмысленно.
— А по сусекам скребли? — с интересом спросили другие сантехники.
— Устала рука, — отчитался средний сантехник. — А вот тут посмотри. — Он показал непосредственно старшему сантехнику, не рискуя оглашать. Тот пробежал глазами и констатировал:
— Нечеткость нравственных оценок. — Он сверился с кодексом и оповестил: — До трех лет.
— А если на поруки коллективу? — заволновался младший.
— Мухомор тебе вареный, а не на поруки. Не в такое время живем.
— В общем, конечно, если без крайностей, — сказал четвертый, — то нельзя не согласиться. Сюжет не пальпируется. Одни разговоры в царстве мертвых. Ответственности мало, вот что — ответственности!
— А это вот? — бурлил средний. — «Отягощенная отчаянием Аксинья, не помня себя, отдалась ему со всей бурной, давно забытой страстностью…»
— Погоди, — негромко сказал ему старший сантехник, — этого он еще не написал. Это только к двадцать третьему февраля. И то если успеет. У него все сроки срываются.
— Почему у него сроки срываются? — не утихал средний сантехник, которому решительно все не нравилось в его авторе. — Почему вечно дисциплины никакой?
— Ему во втором семестре литературу Франции читать. Для переводчиков.
— И что?
— Готовится. Лекции пишет про шансон де жест. Перечитывает у Гюго эпизод «Гаврош в слоне». Нервничает вообще.
— Яркий пример, — резюмировал средний сантехник, — как преподаваемый предмет не облагораживает лектора. Люди, читающие теоретическую механику, надменны с нижестоящими, а преподаватели комбинаторики норовят проехаться в трамвае бесплатно. Он же читал Расина — почему это не привило ему ответственного подхода к слогу? Он листал госпожу Лафайет — почему лицо его не исказилось, а глаза не вылезли из орбит?
— Ошибка в посылке, — отметил четвертый. — Не факт, что они не повылезли. Кто проверял?
— Это верно, — серьезно поддержал младший. — Отсутствие обратной связи — благодатная среда для произвола.
— И невнятицы, — добавил средний. — Что это там ему снится про мочалку?
— Ну, этот сон ему сулит печальных много приключений, — сказал старший.
— Это вы зря, — возразил младший. — Тут как раз все понятно.
— Так объясни, любимец Тани, — неприязненно сказал средний, внезапно утрачивая сочувствие в аудитории.
— Ну, тут так, — с воодушевлением начал младший. — Я в общих чертах. Сон подростка про мочалку связан с подсознательным страхом мужской ущербности, воспринимаемой как поражение в правах. Исходная ситуация задана нарциссическим мотивом мытья в ванне: это модель идеально замкнутого общества, где сновидец создает свое социальное восполнение (отражение) и не нуждается ни в ком больше. Излишне говорить о связях этого локуса с подростковой сексуальностью, тем более что ванная обычно запирается изнутри, отличаясь этим от жилых помещений.
Остальные сантехники синхронно опустили головы с глубоким вздохом.
— Я тут на днях ковырялся под одной, — допустил старший тяжелое воспоминание. — Чуть шею не вывихнул. Среди мокриц, как сказал Иннокентий Анненский.
— А я слышал, он сказал «среди миров», — встрял четвертый.
— Одно другому не мешает, — веско возразил средний. — Это он астрономам сказал то, что ты случайно слышал, а к нашей аудитории обратился, учитывая профессиональную специфику. Поэт такого уровня отзывчив к самым разнообразным явлениям и ремеслам.
— Можно, я продолжу? — сказал младший, насильно возвращая публику к демонстрации интерпретативных техник. — Разрушающее вторжение в этот замкнутый мир описано средствами бессознательного остроумия, поскольку сленговое значение слова «мочалка» относится к девушке с пониженной социальной ответственностью. Стоит вспомнить, что из всего разнообразия впечатлений, связанных с его бедрами, сновидца больше всего затронула их маятниковая амплитуда, ассоциируемая с определенным типом сексуального поведения.